Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 177 – Ан Тала

Мука, беспросветная мука.

– А я говорю тебе, с водой что-то не так. Ты понюхай, тянет гнилью, – донеслось до ушей Вача вместе с гулом множества разношерстных голосов. Он, не поднимая головы, подумал: «Значит, уже рынок».

– И в самомделе – несёт тухлятиной. Где ты её взяла? – поинтересовался мужской голос.

– Знамо где – в реке, где ж ещё-то! – возмущенно произнесла женщина. – Выглядит, как вода, а на деле не вода вовсе. Что ж такое творится-то!

– Не возмущайся, женщина, – послышался ехидный, насквозь пропитанный желчью мужской голос. Заслышав его, Вач встревожено поднял голову. – Радуйся, что хотя бы такая вода есть, скоро и её не будет.

Вач увидел, как говорившая женщина с кувшином в руке кривит лицо, готовясь разразиться руганью, но стоило ей обернуться на неизвестного, который так нагло встрял в их с мужем разговор, она обомлела и так и осталась стоять с открытым ртом, из коего не вырвалось ни слова.

– П-простите, господин жрец, м-мы не хотели, ни в коем разе, м-мы не жалуемся, – заикаясь, выдавил из себя торговец. Он схватил свою остолбеневшую жену за плечи и увел женщину подальше от пронзительных багровых глаз молодого жреца. Но тому и дела не было до парочки простолюдин: жрец, тело которого было укрыто плотной тканью черной шёлковой рясы, стоял, прислонившись к прилавку со специями, и пристально глядел на старика, застывшего посреди оживленной рыночной улицы.

Вач не мог сдвинуться с места, его словно пришпилили к горячему песку двумя раскаленными докрасна гвоздями, которые отравляли его тело, впрыскивая холодящий кожу яд.

– Инхис, – только и смог произнести Вач. Он прошептал это имя, но был уверен – его прекрасно расслышали.

Молодой жрец с натянутой скользкой улыбкой кивнул старику и, ничего не сказав в ответ, размеренно направился вперёд вдоль прилавков, изящно маневрируя в людском потоке. Стоило Инхису сойти с места, как Вач, ведомый невидимой нитью, последовал вслед за жрецом, только вот старику недоставало аккуратности, и он всякий раз сталкивался с недовольными прохожими и терял равновесие.

Они шли вдвоем: господин и его верный пёс, друг за другом, но никто из тех, кто мог бросить заинтересованный взгляд на толпу, что толклась на рыночной площади, не связал бы вместе аристократичную фигуру жреца, который шёл вперед, не оглядываясь, с больным на вид стариком, что плелся на нетвердых ногах, словно околдованный хмелем.

Яд усаи, коим Вача добросердечно угостил Ха Яркел, потерял над телом старика контроль в ту же секунду, как багровыеглаза впились в его лицо. Жизненная сила и энергия, которые текли по телу Вача и заставляли его идти вперед, без остатка растаяли под взглядом жреца. Теперь Вача вела вперед сила, которой он не мог, да и не хотел противиться, потому что знал – стоит Инхису отпустить его с невидимого поводка, он рухнет в беспамятстве от усталости прямо на дорожную пыль. Выбора у Вача не было, но это его не беспокоило: осознание своей несвободы быстро впиталось в его естество и стало его частью, потому что Вач знал – он это заслужил.

Инхис увел его с оживленной улицы в узкие проулки, которые пахли затхлостью помойных ящиков, и долго вел его, петляя по безлюдным закоулкам. Вач не понимал, почему Инхис вел его к Храму Песка таким заковыристым путем так же, как не понимал, почему его вообще понадобилось вести, он ведь всегда покорно исполнял приказы, никогда не шёл наперекор, почему тогда…