Книга Чужая. На пороге соблазна, страница 129 – Лана Муар, Анастасия Тьюдор

Я покраснела, судя по прилившему к щекам жару. Сделала жадный глоток колы и подвела итоги:

— Получается, Дима уважительно относится к моим секретам и личным границам, не принуждает к сексу, а еще богат, красив и воспитан. И после этого ты спрашиваешь, почему я с ним в отношениях?

Несмотря на то, что Лукашин оставался серьезным, его глаза смеялись.

— Я спрашивал не о том, почему ты с ним. Меня интересовали твои чувства.

— Я же сказала…

— Резкая, ты талантливо избегаешь прямого ответа, но мы уже выяснили — я не Дима, и все твои уловки… слишком очевидны. Встречаться с парнем можно из соображений выгоды, из-за статусности, от скуки или из чувства вины… благодарности… необходимости?

— Ты гадаешь.

— Пусть так. Я же не телепат, залезть к тебе в голову не могу. Хотя не буду отрицать — у меня есть догадка. И если тебе интересно… Я считаю, что ты не любишь Авдеева.

Я фыркнула, с громким стуком опустив дно стаканчика с колой на стол. Скрестив руки на груди, взглянула на Лукашина исподлобья и напомнила:

— Ты не телепат.

— Для того, чтобы это понять, не нужно обладать какими-то способностями. Разве что… умением анализировать? Фак, да достаточно вспомнить твой любимый камень в мой огород.

— Какой? — вскинула я бровь. Никита поочередно указал пальцем на себя, а затем на меня:

— Стала бы влюбленная девушка целоваться с другим?

У меня сперло дыхание от возмущения.

— Знаешь что! — Я шумно выпустила воздух из легких иподалась вперед, буравя Никиту гневным взглядом. — Это ты меня поцеловал. Трижды!

Лукашин поморщился, но довольную ухмылку с лица не стер.

— Но оттолкнула ты меня только в самый первый раз, Амели. — Не обращая внимания на мое гневное пыхтение, он достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Впрочем, ты можешь не страдать от угрызений совести, — он выпустил струю дыма вверх и пояснил: — Дима тебя тоже не любит.

— Это он так сказал или…

— Еще одна догадка, подкрепленная наблюдениями, — перебил он меня. — Ну, и грешен, сужу по себе.

— В каком смысле?

Никита чуть помолчал. Я видела, как он мысленно прикидывает, стоит ли отвечать на мой вопрос. Видимо, желание доказать свою правоту перевесило чашу весов, потому что, сделав еще одну затяжку, он спокойно проговорил:

— Будь ты моей девушкой, Резкая, я бы сделал все, чтобы разобраться в причинах твоей… холодности к мужчинам. Сделал бы так, чтобы ты сама захотела мне обо всем рассказать, — и уже тише, после новой струи дыма, — и захотела меня. Чтобы ты не боялась чувствовать, как тебя хотят, и не боялась того, что следует за… твоими проверками. Или правильнее будет сказать — экспериментами?

— Потрясающая самоуверенность! — фыркнула я, прилагая огромные усилия, чтобы не показывать смущения. — И очень громкие заявления. Только ты упускаешь одну маленькую деталь.

— Удиви.

— Ты абсолютно не тот мужчина, которого я смогла бы подпустить к себе настолько близко, чтобы… — Я усмехнулась. — Чтобы захотеть тебя.

— Проверим?

Я знал, что услышу в ответ и каким тоном он прозвучит. И даже больше — мог поспорить и заранее написать на салфетке слова, которые произнесет Резкая. Однако, глянув на изогнувшиеся в насмешливой улыбке губы Амели, повторил вопрос:

— Проверим, Резкая?

— Я не собираюсь ничего проверять, — отрезала она, и я мысленно поаплодировал уверенности отказа и последовавшего за ним уточнения: — Особенно с тобой.