Книга Четвертое правило семьи Райс, страница 75 – Оксана Гринберга

Решил дождаться, пока я проснусь, чтобы сообщить мне о последних новостях.

Я кинула на него еще один быстрый взгляд, гадая, что это могло быть, но рассмотрела лишь залегшую тень усталости под черными глазами.

– Рано утром центинцы прислали письмо с извинениями, пообещавнам дары в знак примирения.

Я замерла.

– Дары – это хорошо, – сказала ему. – И в чем же подвох? Он ведь есть?

И не ошиблась. Подвох был.

– С дарами прибывает их парламентер.

Я поставила чашку с чаем на стол. Ладони внезапно стали скользкими, и я побоялась разбить кружку.

– Значит, парламентер. И кто же он?

Кассим пожал плечами:

– Имени центинцы не назвали, но я думаю, что нам всем стоит быть осторожными. Они здесь по твою душу, Аньез, и не успокоятся, пока тебя не заполучат.

…Я никогда не обладала даром предчувствия. Не верила в знаки и не гадала на кофейной гуще. Но сейчас внезапно почувствовала, что этот парламентер привезет с собой не только дары, но и серьезные перемены.

Центинский парусный шлюп появился на горизонте, когда солнце стояло уже высоко, а его отражение тонуло в ледяной глади залива. Заодно слепило глаза тем, кто пытался высмотреть корабль раньше времени.

Ну что же, еще через полчаса шлюп оказался в пределах видимости.

Он был мал и стремителен, с загнутым носом, вырезанным в форме головы дракона, раздуваемым ветром белым парусом и без какого-либо флага на мачте. Словно со стороны центинцев это и впрямь была показательная демонстрация мира с дарами, в которую я, как, впрочем, и многие в Скьорвине, по-настоящему не верила.

Возле пристани прибытия шлюпа ожидали не только Рейн и его дружина, но и другие жители города. Но пусть на берегу собралась внушительная толпа, почти все хранили молчание, и я буквально чувствовала разлитое в воздухе напряжение.

Рейн тоже разделял мои опасения.

Еще утром он пришел в наш дом, буквально сразу после Кассима. Обнял меня, а затем сказал, что я не обязана идти на причал и что, кто бы там ни приплыл со стороны Центина, он разберется с этим сам.

Но мне хотелось увидеть все своими глазами. Посмотреть, кого послали в качестве парламентера, потому что меня терзали дурные предчувствия…

Заодно я мечтала избавиться от нарастающей тревоги, которая буквально пожирала меня изнутри с того самого момента, когда я узнала, что Центин посылает к нам парламентера.

Но, быть может, прибудет просто гонец с дарами и мое волнение не имеет под собой основания?

И вот уже бок шлюпа мягко ткнулся в деревянный настил. Парни из дружины поймали швартовы и притянули судно к причалу.

Среди них были не только воины, но и маги – Рейн не поверил в словацентинцев о мире, и я прекрасно его понимала. Ждала подвоха вместе со всеми остальными и… дождалась.

Потому что по сходням – легко и грациозно, словно она вышла из своего экипажа, – сошла Аннарита Вейр.

Моя мать.

Безупречно одетая – в синий плащ с серебристой меховой опушкой и темное платье из плотной ткани, идеально сидящее на ее фигуре. Тонкие кожаные перчатки облегали красивые изящные кисти – мама держала в руках инкрустированную шкатулку с позолоченными углами.

С Аннаритой прибыло еще двое – молчаливые центинцы в форменных одеждах, со знаками военного флота, но без оружия.

Но, глядя на мать, нисколько не изменившуюся с последней нашей встречи год назад, я прекрасно понимала, что оружие у нее все-таки имеется, и ей вовсе не нужен клинок в ножнах.