Книга Ноктюрн для капитана, страница 22 – Галина Маркус

– Не понимаю, – шелестит он, – понимать – это слишком долго. Пока я только знаю все ваши слова.

Но я не вижу на его шее автопереводчика, а руки у него не светятся, они так же сложены на груди, и, похоже, у него нет никакого коммуникатора. Да и вообще, откуда ему знать, какой из земных языков – мой родной? Однако сейчас надо спросить главное, раз уж со мной говорят.

– Вы не боитесь… – я невольно сама перехожу на русский, – не боитесь этих тварей… то есть мутантов?

– Они не живые, – следует ответ. – Я их не понимаю и не вижу.

– Неживое не движется! – возражаю я. – Вот, например, звери…

– У живого есть душа. У этих она погибла, а движется только тело.

– А, знаю, зомби и так далее. А я… я все равно… мне страшно, когда они приближаются. Они ненавидят меня… вас… Разве вы не знаете? Не чувствуете?

– Ненавидеть способно только живое, – возражает он мне по-прежнему на чистейшем русском. – А их больше нет. Они виноваты не больше, чем камень или гроза. Ты боишься грозы иликамня? Ненавидишь их? Они тоже приближаются и могут тебя убить. Мы не можем думать об этом, иначе нам некогда будет учиться понимать живое.

Глупости, думаю я. Конечно, они ненавидят. Иначе что я тогда ощущаю?

– Но я… я же чувствую! Я их слышу! Они…

– Зеркало тоже смотрит, – непонятно отвечает Чистый.

На его лице снова появляется подобие улыбки, и я понимаю, что разговор закончен. Он не двигается с места, не делает никакого знака, но фокус его глаз больше не направлен на меня, его взгляд ушел.

Я пячусь назад, врезаюсь в Виктора, который стоит ближе всех, готовый меня защитить. Он берет меня за руку и решительно отводит подальше. Все расходятся: представление закончено. Глупая земная девчонка помешала Чистому в его сложном великом деле, требуя от него благодарности, и он даже снизошел до разговора с ней, практически объяснив, что в ее услугах вовсе и не нуждается. И вообще, извините, сильно занят.

Красная, я стою чуть в стороне от своих, не прислушиваясь к обсуждению. На Питера не гляжу, но уверена, что он нарочно не сводит с меня глаз – никакого такта! Кажется, они решают, надо ли им сопровождать Чистого или его охрана справится сама. Хотя, казалось бы, решать это надо мне, дело ведь не в охране, а в том, почувствую ли я приближение твари. А мне сейчас вовсе не хочется его защищать! Раз ему не страшно, пускай себе пребывает в астрале. У меня, между прочим, выходной.

Но ведь он же не виноват, с укором говорю себе я. Он просто не способен заниматься такими делами, защищать себя, думать о безопасности. Именно поэтому мы и здесь. И наша миссия от этого еще более героическая – ведь спасать того, кто даже не сможет этого оценить, кто тебе… гм… не очень-то теперь и приятен, – это высшая степень добра и жертвы! Наверное, на моем лице что-то отражается, потому что я встречаю взгляд Питера и вспыхиваю еще больше. Он смотрит на меня все с тем же насмешливым прищуром.

– Что? – грубо рявкаю я.

– Выражение оскорбленного достоинства мне нравилось больше.

– Больше чего?

Питер подходит ко мне вплотную и шепчет на ухо:

– Больше просветленного лика идиотки.

И хотя мне ужасно хочется сейчас ударить его, но, когда он так близко от меня и я чувствую его дыхание, поцеловать его мне хочется, увы, гораздо сильнее.

* * *

– И, кстати, крышу над этим городом и правда пару раз за историю сносило– это была природная катастрофа, – рассудительно говорит Леди. – А почему ты смеялся?