Книга Сильнейшие, страница 19 – Лорен Робертс

Стоя над ней, я начинаю тянуть за уголок одно из мятых одеял, на которых она сидит. Она едва не падает, бормоча что-то в знак протеста. Не обращая внимания на ее возражения, я стелю мягкое одеяло на пол рядом с кроватью.

— Ты уж точно могла бы пожертвовать ради меня одним одеялом.

— Ты уж точно мог бы попросить меня встать, — бормочет она с натянутой улыбкой.

— Ты знаешь, что в этом нет ничего смешного.

Кожей ощущаю ее взгляд, пока комкаю одежду в импровизированную подушку. Изо всех сил стараюсь игнорировать это ощущение, а так же выражение ее лица. Даже когда она плакала, ей удавалось светиться, словно каждая слеза была каплей солнечного света.

— Ты пропустил местечко.

Я вскидывая голову при звуке ее голоса и вопросительно поднимаю брови.

— Сажа, — поясняет она. — Осталось немного на локте.

— Тогда держись подальше, — хмурюсь я. — Предпочел бы, чтобы в меня больше не сморкались.

Она улыбается, хватая влажную тряпку со стойки напротив кровати.

— Не смеши, — она хватает меня за руку, пытаясь притянуть к себе. И хоть и неохотно, но я позволяю ей.

Она немного колеблется, прежде чем провести тряпкой по моей руке. Ткань шершавая на ощупь, хотя ее прикосновение, что неудивительно, нежное.

— Я далеко не хрупкий, — говорю в ответ на каждое ее нежное прикосновение.

— Я знаю, — тихо произносит она. — Между хрупкостью и мягкостью есть большая разница.

Эти слова совсем не похожи на сотни предыдущих. Они обдуманны, проницательны, как и она сама.

— Значит, ты думаешь, что я мягкий?

Она вопросительно наклоняет голову:

— Разве ты не хочешь, чтобы о тебе заботились? — она лишает меня дара речи.

И только когда она выпускает из рук грязную ткань, я прочищаю горло, наконец нарушая тишину. Смотрю, как она опускается обратно на матрас, зарываясь в одеяла.

И только тогда я устремляюсь к двери, засовывая кинжалы за пояс штанов.

Я слышу беспокойство в ее голосе.

— Куда ты идешь?

Дверь распахивается.

— Найти их.

Глава шестая

Адина

Я просыпаюсь от сладкого аромата булочек так же, как и делаю каждое утро с тех пор, как Мак отправился искать людей, загнавших меня в его объятия. Хоть я и не знаю, что стало результатом его действий, но начинаю думать, что, возможно, мне это и не нужно.

События той ночи и выражение лица Мака, когда он отправился на поиски мерзкой компании, все еще преследуют меня. Их слова, грохот шагов за моей спиной… Я надеюсь, что больше никогда больше не испытаю подобного страха.

Мои глаза медленно открываются, и я чувствую, как он ставит тарелку мне на живот. На ней лежат пропитанные медом булочки, поблескивающие в тусклом свете. Сажусь, c улыбкой потягиваюсь и широко зеваю.

— Завтрак в постель третий день подряд? Я совсем избаловалась.

— Да, очень, — как обычно сухо отвечает он. — Новый день — новое требование.

Я киваю в сторону булочки, лежащей на столе.

— По крайней мере, это требование выгодно нам обоим.

— Ну, в плане финансов это точно невыгодно, — ворчит он. — Ты начинаешь дорого мне обходиться.

Я выбираюсь из кокона одеял и с тихим стоном поднимаюсь на ноги. Свисающий cплеча синий свитер окутывает меня теплом и, что еще важнее, его запахом. Он пахнет чем-то похожим, на огонь, — не дымом, а чем-то смелым и непоколебимым. Воплощением оружия — стойкого и смертоносного.

Два дня назад он швырнул этот свитер мне в лицу, сравнив стук моих зубов с непрерывным набатом стали — или чем-то столь же драматичным.