Книга Безрассудная, страница 50 – Лорен Робертс

Как она могла знать об этом, а я нет? Почему меня послали убить его в первую очередь? Может быть, она ошибается. Может, ищет еще одну причину меня ненавидеть. Я мысленно возвращаюсь к той жуткой ночи, которая изменила мою судьбу. Я почти вижу ту комнату, кровь, дрожь в моих руках…

Та комната.

Я едва не спотыкаюсь, когда на меня обрушивается осознание.

Ее дом. Тот, что я сжег дотла. Комната, в которой я стоял…

Я был там не в первый раз. Кусочки мозаики начинают вставать на свои места, соединяятот темный дом, где я выполнял свое первое задание, с тем, что был объят пламенем.

Это был я. Я убил ее отца…

Едва заметное движение заставляет резко повернуться мою голову в направлении движущихся теней.

Я знаю, что это она, еще до того, как замечаю фигуру, мелькнувшую в переулке. В моей руке метательный нож, и я целюсь в нее прежде, чем она успевает раствориться во тьме.

Ее крик звучит напряженно, будто у нее едва хватает сил выразить свою боль. Я не спеша подхожу к ней, наблюдая, как она прислоняется к грязной стене, а после — сползает по ней на землю. Она задыхается от боли, прижимает окровавленную руку к заживающей ране на бедре, которая снова открылась из-за меня.

— Что? — фыркает она. — Тебе не хватило того раза, когда ты вспорол мне ногу?

— Что ж, — вздыхаю я, — судя по всему, тебе этого было недостаточно, учитывая, что ты все еще пытаешься от меня убежать.

— Привыкай.

— О, я начинаю привыкать.

Она прислонилась головой к стене, в ее глазах читалась усталость. Она выглядит выбившейся из сил. Слишком изможденной. Как будто балансирует на грани чего-то более разрушительного, чем отсутствие сна. Я наклоняю голову, рассматривая ее, окутанную темнотой.

— Ты хорошо себя чувствуешь, маленький Экстрасенс?

Она задыхается от смеха.

— Ты только что порезала меня ножом. Как ты думаешь?

— Ой, да ладно, я едва тебя задел.

Она сверлит меня взглядом своих пронзительных голубых глаз.

— Да, ты задел рану, которая все еще заживает. Ту, которую ты нанес мне в самом начале.

Я почти улыбаюсь.

— Ты знала, что это был я, да?

— Конечно, это был ты, — фыркает она. — Ты единственный, чья меткость почти не уступает моей.

— Почти? — Спрашиваю я ровным голосом. — Серьезно?

— Ты слышал меня, Принц.

Я вижу, как ее пальцы тянутся к ножу в ботинке, и успеваю перехватить ее запястье.

— Хватит, — вздыхаю я. — Я устал. Ты устала. Давай на сегодня закончим. Не говоря уже о том, что ты истечешь кровью, если не перевязать рану.

— Если ты думаешь, что я сдамся без боя…

— Я думаю, — обрываю я, вытаскивая кинжал из ее ботинка, — что у тебя не останется сил на борьбу, если ты не отдохнешь и не перевяжешь раны.

— Разве это не то, чего ты хочешь? — ее голос срывается под тяжестью звучащего в нем обвинения. — Чтобы я пересталас тобой бороться? Спокойно пошла навстречу своей гибели?

Мгновение я изучаю ее. Ее упрямство, сквозящее в хмуром взгляде. От правды у меня сжимается грудь, болит сердце, и я не могу сделать очередной вдох. Потому что, я, кажется, не могу решить, что страшнее: видеть, как она перестает бороться или как умирает.

Кто она без своего огня, пылающего внутри? Оболочка Серебряной Спасительницы, которой она когда-то была? Призрак девушки, ради которой я был готов погубить себя? Если она борется впустую, то живет ради смерти. Но если она чего-то хочет, то живет надеждой.