Книга Безрассудная, страница 148 – Лорен Робертс

На мне задерживаются несколько любопытных взглядов, отчего мою кожу покалывает, и это ощущение заставляет меня расправить плечи. Потому что я их король. Я не сумасшедший. И сцен устраивать не буду.

Отрываю взгляд от свежей земли, что скрывает отца, и продолжаю идти по коридору, ускоряя шаг.

Голову выше. Спину прямо. Взор ясный.

В последние дни, после раскрывшего-мне-глаза разговора с Гейл, я уже успел посетить старую иву и извиниться перед Авой за пропущенный день рождения. И, черт возьми, я извинился не только за это. Видимо, выглядел я тогда как король-безумец, бормоча что-то корням, которые прорастали под моими ногами.

Вот тогда-то Калум и нашел меня, чтобы напомнить о трех «Б». При этой мысли я засовываю руку в карман, находя под пальцами прохладную коробочку, и рассеянно провожу подушечкой большого пальца по бархату, вспоминая столь необходимые наставления, которые давал Калум.

— Держись как король, даже если еще не чувствуешь себя таковым. Ради твоего плана, ради твоего народа.

Я сворачиваю за угол, снова оказываясь в коридоре, полном любопытных глаз. Моя рука крепче сжимает коробочку, напоминая мне о трех «Б» и придавая сил. Выдохнув, я спокойно шагаю сквозь толпу слуг и Гвардейцев.

Голову выше. Спина прямая. Глаза ясные.

Времени на раздумья о том, достаточно ли по-королевския выгляжу, не остается, поскольку я оказываюсь перед возвышающейся лестницей, которая поднимается к западной башне. Это крыло замка отведено под лазарет, также известный как изолятор.

Ступени скрипят под моими ногами. Подъем вверх по многочисленным извилистым маршам быстро меня утомляет.

Черт, неужели я настолько не в форме?

Неудивительно, если вспомнить, сколько времени я провел в кабинете. Я задыхаюсь, когда добираюсь до изношенной двери наверху лестницы.

Мой кулак поднимается, готовясь постучать костяшками пальцев по дереву.

Я колеблюсь.

Есть причина, по которой я до сих пор не посещал королеву. Она моя мать только формально, и я полагаю, что часть меня всегда презирала ее за то, что она — не та женщина, что умерла, подарив мне жизнь. Не та, с которой я так отчаянно хотел встретиться.

Но Отец очень любил ее, а она его. Именно это стало причиной ее болезни — горе. По крайней мере, у нас с ней это общее.

До тех пор, пока я не найду в себе смелость взглянуть на могилу отца, я буду сидеть у смертного одра его жены.

Я стучу. Дверь распахивается.

Меня встречают шокированные взгляды лекарей. Они не задают вопросов — в этой башне всего один пациент.

Меня проводят через комнату, мимо накрахмаленных кроватей, покрытых пылью.

Здесь уже много лет никого не было.

Даже когда мы с Каем рвали друг друга на ринге, Эли спешно залечивал наши раны прямо в спальнях, потому что эта часть замка предназначена для ран гораздо более глубоких, чем те, с которыми справится Целитель.

Мой взгляд останавливается на койке, задвинутой в угол, с аккуратно сложенным постельным бельем. Я задаюсь вопросом, видел ли Кай эту кровать пустой, без тела Авы.

— Китт!

Оторвав взгляд от кровати, я встречаюсь с карими глазами, потеплевшими при виде меня.

— Джекс, — заставляю себя улыбнуться. — Не знал, что ты здесь.

Улыбка на его лице ярче моей, она подчеркивает его смуглую кожу.

— Не думал, что увижу тебя здесь. Или, э-э, где-либо еще.