Книга Пять жизней и одна смерть, страница 72 – Амалия Лик

Открыв глаза и осознав, что я в камере, села на край кровати и огляделась. Комната преобразилась: окно казалось больше, кровать мягче и удобнее (отсутствовал провал посередине), у стены даже стояли стол и стул. Наверное, его перевели в более «комфортабельные» условия или на новое место. Я еще чуть задержалась на краю кровати, потом встала и посмотрела в окно, на каменный двор и на забор с проволокой вдалеке. Сомнений, что я в тюрьме, не осталось. Главное – опять не натворить дел. Возможно, мне вообще не стоило выходить из камеры, нужно было сидеть тут тихо в уголке и ждать, когда же закончатся этот день и эта реальность.

«А как я тогда узнаю что-либо? Нет, надо что-то делать».

Я прошлась по камере, подойдя к столу, открыла единственный ящик, который в нем был, и нашла огрызок карандаша. Негусто. В остальном стол пустовал – никаких бумаг, блокнотов и прочего.

«Хм, зачем ему тогда карандаш, если не на чем писать?»

Я еще раз взглянула на стол. Деревянный, ну или под дерево – может, из опилок или еще чего. Вряд ли в такие места закупают действительно деревянную мебель. Всю его поверхность уродовали чернильные надписи, которые въелись словно татуировки или шрамы. Следы, оставленные сменяющимися временными хозяевами. Отпечатки разных загубленных судеб. Я прошлась пальцами по шершавой поверхности и стала изучать художества. Где-то были имена, где-то бранные слова, проклинающие все на свете, слова на не известных мне языках и даже слова любви. И тут я наткнулась на послание, которое заставило меня вздрогнуть:

«Ктоты? Зачем ты приходишь в мое тело?»

Я сидела на стуле, уставившись в эти простые, но такие сложные для меня слова. Слышались лязг открывающихся дверей, шаги. А я все сидела и сидела, прокручивая, обдумывая, разжевывая ту мысль, что он знает, что он что-то чувствует.

А потом в камеру кто-то зашел.

– Опять, мать твою, ты за старое, заключенный 134? Ну держись!

После этих слов меня накрыла очередная темнота.

И вот спустя еще примерно месяц случилось новое пробуждение в мрачной холодной тюрьме. Я сразу же вскочила с кровати и подбежала к столу. После той прошлой записи мелкими буквами была добавлена другая:

Если ты снова пришел в мое тело, то 1) не усложняй мне жизнь, инструкция для тебя в камере; 2) напиши, кто ты и что тебе надо.

Я осмотрелась, внимательно разглядывая все предметы вокруг. Никаких вентиляционных шахт и люков, в которых можно что-то спрятать, бачок с водой был без крышки. Заглянула в стол, но он, как и в прошлый раз, оказался бездушно пуст.

«Думай, думай, где еще можно спрятать. Что там показывают в фильмах про тюрьмы? Или пишут в книгах?»

Пол из бетона – не вариант.

«До чего же я глупая!» – подумала я, наткнувшись взглядом на кровать.

Заглянула под нее, подняла одеяло, потом простыню, затем матрас, посмотрела под подушкой и в подушке. Ничего. После чего, как настоящий детектив, принялась ощупывать каждый сантиметр матраса и почувствовала в нижнем углу, у ног, что-то твердое. Я вгляделась внимательней, словно у меня было рентгеновское зрение. Поверьте, для матрасов, которые выдавали там, рентген бы даже не потребовался. Рядом со швом торчала пара ниток. Я раздвинула края и увидела небольшую дырочку, в которую спокойно проскользнул палец. Нащупала свернутую бумагу.