Книга Искупление злодейки, страница 61 – Кира Иствуд

В воздухе повисла тишина — такая же хрусткая, как снег под ногами. А потом Кайрон вздохнул и сухо ответил:

— Если коротко, то в знамении сказано, что, уничтожив семя тьмы, которое скрыто в Обители, все народы ледяной пустоши спасутся от проклятия.

Я несколько раз прокрутила услышанное в голове. Но всё равно ничего не поняла. А мне очень было нужно разобраться!

— Семя тьмы… что это? — спросила я.

— То, из-за чего продолжает существовать проклятие скверны, убивающее без разбору. Она бушует уже больше двадцати лет. Страшная мерзость. Ты её не заметишь, пока не станет поздно.Так погибли мои родители, также погибли родители арха. И в последние два года именно вокруг Обители возникали самые страшные очаги осквернённых. Ты уже встречала заражённых, Элиза?

— Нет…

— Встретишь, — мрачно пообещал Кайрон. — Знамение исполнено. Но не похоже, чтобы скверна исчезла. Арх верит, что для окончательного исполнения нужно пересечь пустошь и вернуться домой, но у меня дурные предчувствия на этот счёт.

И будто в ответ на его слова над нашими головами заскрипели ветви, ветер холодом оцарапал губы.

— Получается, — пробормотала я, глядя в бледное лицо Кайрона. — Чтобы это предсказание сбылось… вы должны были уничтожить всех в святой Обители?

— Да. Потому что семя тьмы могло прятаться в ком угодно. Или даже в нескольких душах. Поэтому важно было не упустить никого.

— Но я жива.

— Верно, — Кайрон мрачно сощурился. — Так велел арх. Он уверен, что в тебе нет семени тьмы. Ведь его носитель не способен к самопожертвованию, и уж точно не сможет испытывать сочувствие к врагу. Или творить добро, не ожидая ничего взамен. Ты же помогала арху в темнице без всякой выгоды. А значит — не можешь быть носителем семени тьмы…? — ворон сказал фразу странно, будто в последний момент перевёл её интонацией в вопрос.

«Он не уверен!» — занозой застряла в разуме мысль.

Дрожь пробрала до самых костей.

— Что там с кольцом? Нагрелось? — спросил Кайрон, меняя тему.

— Да… — выдохнула я, катая тёплый ободок в пальцах. — Немного.

— Куда указывает?

На миг засомневавшись, я всё же сказала правду:

— Туда… — и робко указала в сторону ветвистых елей.

— Пойдём.

И мы пошли.

Лес вокруг сгустился, покрытые толстой корой деревья тянулись к небу, будто пытаясь достать до звёзд, которые уже стали проступать на вечернем небосклоне. Совсем скоро стемнеет так, что и своих рук будет не разглядеть.

Мы шли молча, только снег скрипел под ногами, да ветер шелестел в ветвях. Я крепко сжимала кольцо, чувствуя, как ободок нагревается всё сильнее.

— Смотри, человечка, — напряжённо сказал Кайрон. — Похоже, нам сюда.

И я увидела впереди между деревьев сугроб…

Но что-то в его очертаниях было неправильным. Когда я несмело приблизилась, то поняла, что это туша кабана, припорошённая снегом.

Зверь лежал на боку, его брюхо было разорвано, внутренностичернели на белом уродливой кучей… Но самое жуткое, что нутро кабана тоже было чёрным — не от грязи, а будто пропитанное чернильной тьмой.

От тела исходил тяжёлый, сладковато-гнилостный запах — он щекотал ноздри, тошнотой скручивал желудок. Если бы я верила в знаки — то решила бы, что этот знак очень плохой! Он обещает смерть. …смертью он и был.

— Это… — я не могла найти слов.

— Осквернённый, — мрачно сообщил Кайрон, оставшись чуть позади. — Если очистить от снега, увидишь, что он весь словно измазан в угольной саже. Посмотри, как внутренности почернели. Значит, болен уже давно. Вероятно, он нарвался на лесного зверя, не заражённого, а обычного… На медведя, скорее всего. И тот его погрыз.