Книга Седьмая жизнь злодейки, страница 3 – Ива Лебедева, Екатерина Скибинских

Накидку?Значит, весна не вступила в свои права, несмотря на дату на календаре. Пока все действительно шло так, как я помнила.

Спустя несколько минут я уже стояла перед зеркалом. Отражение в полированной бронзе было до боли знакомым и… пугающим.

Юное лицо, нежные черты, гладкая кожа, чуть раскосые глаза, в которых все еще плескалась тень пережитых смертей. Ян Айри. Что ж… попробуем начать сначала, юная госпожа?

У Павлиньего пруда было тихо и безлюдно. Холодный денек разогнал всех гуляющих, а плакучие ивы, уже распустившие свои тонкие зеленые косички, надежно отгородили соединенные мостками павильончики над прудом от оживленной улицы.

— Сяо Лян, подожди меня здесь, — велела я, выходя из паланкина.

— Но, маленькая госпожа! — попыталась запротестовать служанка.

— А-Лян! — Я добавила в голос твердости. — Будь хорошей девочкой, делай что велено. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Служанка что-то ворчала мне вслед и приказывала носильщикам не спускать с маленькой госпожи глаз, но я уже не слушала. Спешила подальше от людской суеты к тому павильону, возле которого нашли труп посланника Западной Юй.

И успела вовремя! Сверток с телом упал в пруд прямо у меня на глазах. Я сразу шарахнулась обратно за завесу ивовых ветвей.

Люди, сбросившие труп, стояли на другом берегу узкой протоки. Некий господин в роскошных одеждах и его слуга. Вроде бы меня не заметили. Я не подходила слишком близко, но из моего укрытия можно было хорошо рассмотреть лица преступников.

Как странно… Я точно никогда раньше не видела этого молодого господина, одетого как принц. Отчего же его красивое лицо кажется мне смутно знакомым? Отчего сердце вдруг пропустило удар, будо встретило кого-то дорогого, но давно потерянного?

Воспоминания нахлынули внезапно, словно кто-то разорвал занавес между прошлым и настоящим. Одна из тех жизней, что мне приснились? Или были прожиты на самом деле?

Скользкие мостовые, покрытые коркой льда. Грязный переулок, заваленный гнилыми тряпками и объедками. Я видела себя — худенькую девчонку с обмороженными пальцами — и его, такого же худого, но очень хорошенького мальчишку с запавшими щеками.

— Я нашел хлеб! — Его голос дрожал от радости, когда он протянул мне ломоть, спрятанный под рваной курткой.

Я не спросила, где он его взял. Просто взяла и разломала пополам.

— Пополам, Ишель. Мы всегда делим пополам.

Мы держались друг за друга, пока однажды улицы не оказались еще жестче, чем обычно. Работорговцы. Грубые руки. Тонкий крик мальчишки, которого волокли прочь.

— Беги! — Он извивался, пытался вырваться, но сил не хватало.

Я осталась. Бросилась на тех, кто уводил его. Кинулась, как безумная кошка, царапаясь и кусаясь. И получила нож под ребра.

Последнее, что я увидела, — это его глаза, полные ужаса, когда моя кровь растекалась по мерзлой мостовой… и то, как он бежит прочь, потому что мерзавец, схвативший мальчишку, воет, тряся прокушенной мною рукой. Ишель спасен! И в тот раз мне было не страшно и не жалко умереть.

Все это пронеслось перед глазами вихрем — слишком ярко, слишком реально.

— Ишель… — едва слышно сорвалось с моих губ.

Я вздрогнула. Спина ударилась о ветви ивы, они зашуршали, заколыхались, предательски выдавая мое укрытие.

На том берегу двое мужчин замерли.

Слуга прищурился, настороженно всматриваясь в ветви.