Книга Сны, страница 100 – Ольга Богатикова

В висках снова застучала боль. Я сделала глоток кофе.

Кто-то мне однажды сказал, что все люди удачливы, даже если сами они думают иначе. Что черная полоса в жизни — это переход от одного этапа к другому. Этакая темная лестница между светлыми этажами. Я тогда подумала: какая глупость! А теперь понимаю — все так и есть. По крайней мере, у меня точно.

Я ведь так и не согласилась разорвать помолвку с Вейвером. Выслушала и увещевания первого советника, и угрозы сиятельных вельмож, перемежавшиеся с обещаниями выплатить мне солидные отступные, и «добрые» советы фрейлин, но решения выйти замуж за возлюбленного не изменила. Жених меня особо не поддерживал, но и против ничего не говорил. Ему было не до этого — на носу была коронация.

А потом мне прислали проклятую шкатулку.

Ее принес нарочный. Передал мне из рук в руки тяжелый бумажный пакет, запечатанный красной сургучовой печатью. Когда я разорвала бумагу, обнаружила невзрачную деревянную коробку, украшенную грубой резьбой. Открыла ее не задумываясь — рядом не было никого, кто мог бы меня предостеречь. И оказать первую помощь.

Меня нашли только вечером, когда сработавшее проклятье поразило тело настолько, что я уже не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Что интересно, строптивой королевской невесты хватилась только моя служанка. Когда я не явилась в комнаты Вейвера на ужин, именно она бросилась обыскивать мои покои и, обнаружив меня, лежащую на полу с почерневшим лицом, забила тревогу.

Несколько дней подряд вокруг моей постели сновали лекари и колдуны, однако от их стараний не было никакого толку. Я оставалась парализованной, черные пятна, изуродовавшиелицо, расползлись по всему телу. Дышать становилось все труднее, ноги и живот периодически болели и чесались, создавая впечатление, будто под кожу забралось крупное злое насекомое, которое теперь с упоением ест меня изнутри.

Вердикт ученых мужей, который они вынесли после пары сотен диагностических осмотров и заклинаний, был страшен и обжалованию не подлежал — проклятие снять невозможно. Терпеть его действие мне осталось не более двух месяцев, до тех пор, пока оно не доберется до одного из жизненно важных органов.

Вейвер навещал меня ежедневно. Поначалу, наплевав на дела, сидел у моей постели часами. Говорил о том, что любит, что лекари — дураки, и он непременно найдет целителя, который сумеет избавить меня от болезни, что стражи ищут того, кто прислал шкатулку, а когда найдут, накажут по всей строгости закона.

Я слушала его, замирая от нежности и боли. Хромой мыши было понятно, что отправитель проклятой коробки — один из знатных вельмож, а то и все вместе. Моя магическая болезнь решала все их проблемы, ведь после моей смерти переставали действовать помолвочные узы, связывающие меня с будущим королем. А потому надеяться, что моего таинственного проклинателя найдут, было глупо.

Однако я все равно кивала головой и молча улыбалась — говорить с каждым днем становилось все сложнее.

Потом Вейвер стал приходить реже, а через некоторое время меня и вовсе перевезли из дворца в какой-то незнакомый дом. Во время переезда я была без сознания, а потому очень удивилась, когда вместо привычного расписного потолка увидела над собой длинные деревянные балки.

Почти сразу ко мне явились две пожилые женщины, которые объявили, что теперь я буду болеть в нескольких верстах от столицы под их пристальным наблюдением.