Книга Невольница судьбы, страница 96 – Яна Гущина

Единственное, что порадовало глаз — камин прямо напротив входа. Он был закопчённым и небольшим, но его наличие радовало — по ночам можно обогреться. Он спасёт от холода и сырости, а заодно на огне можно будет готовить. Правда, я не сильно хорошо представляла, как можно готовить в таких условиях, но придётся разобраться. Сэтман же не роптал по поводу того, что ему придётся работать в каменоломне. Вот и я не буду стонать, жалуясь на тяжёлый быт. Как бы там ни было, здесь лучше, чем жить на улице.

Впервые в жизни мне предстояло называть домом ветхий сарай, готовить на огне в камине, спать на деревянном топчане, и при этом изображать радость от происходящего. Но Сэтману было куда труднее променять комфорт замка с прислугой на утлое жильё и каторжный труд.

Он прошёл к столу и положил на него мешок с хлебом. Долго храниться он не может, поэтому надо было часть порезать на сухари. Но вначале хотелось отдохнуть. Слишком много мы сегодня прошли. Я подошла к топчану и присела, ощущая пульсацию в натруженных ногах.

Сэтман огнём от свечи разжёг камин, и пламя весело затрещало, ярко озаряя убогую комнату. Сэтман задул свечу, подошёл ко мне и сел рядом.

— Приляг, — посоветовал он.

— Нет, — попыталась встать, но он остановил. Я запротестовала: — Надо порезать хлеб на сухари.

Сэтман покачал головой.

— Это сейчас не так важно, как отдых, — заявил он, толкая меня на подушки. — Сделаешь завтра, когда уйду на работу. А ещё надо будет купить овощи, и приготовишь что-то. Но это будет завтра. А сейчас давай спать.

Поняла, что возражать бесполезно. Сэтман встал, подошёл к двери, закрыл её и вернулся. За это время я скинула сандалии и положила ноги на топчан. Сэтман тоже разулся и лёг рядом, накрыв нас одеялом. Затем обнял меня и поцеловал в макушку.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, и я кивнула. — Рано или поздно этот кошмар закончится.

— А почему тебя не разыскивают родственники? — наконец-то задала интересующий меня вопрос. — В моём мире родители с ног на голову перевернули бы всё, но отыскали меня.

— Значит, в твоём мире другие законы. У нас изгои не имеют права видеться с родственниками. В случае нарушения закона всем грозит смерть.

— Но они же твои родители! Как они могут жить, не зная, что с тобой?

— Да, они — родители… И я отрёкся от них… — с оттенком печали ответил он.

— Значит, ты их больше не увидишь? — мой голос дрогнул.

— Если они смогут получить разрешение на посещение Блуждающего Города, то, возможно, я смогу встретиться с ними. Но на встречу надо получить разрешение Элуваруса.

— А нельзя ли с помощью магии как-то тихо…

— Нет, нельзя, — перебил Сэтман. — Не забывай, что Элуварус — Повелитель Магии, и рано или поздно ему станет известно обо всём. Рисковать нельзя. Я не позволю родителям или Арсэту навлечь на себя гнев Элуваруса. Для них это всё может плохо кончиться.

* * *

Не помню, как заснула. Усталость была настолько сильной, что сморила нас моментально. Слишком многое произошло за день и его события калейдоскопом кружили меня во сне, перекидывая то на борт летучего корабля, то в застенки замка Элуваруса, то в каменоломню, где я вместе с Сэтманом тащила тяжеленную глыбу. А потом объявился Арсэт и, сурово поглядев на меня, закричал: «Во всём виновата ты, простолюдинка! Верни мне брата!». От его воплей я и проснулась.