Онлайн книга «Жена для виконта-отступника»
|
— Страх — самый главный враг, Элизабет, — говорила она. — Он может разрушить твою жизнь или даже убить. Но помни, что страх имеет над тобой власть, лишь пока ты позволяешь ему делать это. Пройдут годы, прежде я скажу тетке спасибо, но ни тогда, будучи ребенком; ни зябким ноябрьским утром, стоя на пороге дома, я не знала, какую роль эти слова сыграют в моей жизни. Тогда я лишь удивлялась ее дрожащим губам и блестевшим на ресницах слезинкам. — Ну, конечно, я буду писать. И вы меня не забывайте, — я спешно отвернулась, почувствовав, как защипало в глазах. Боб воспользовавшись моментом, передал сопровождающим еще несколько бутылок вина, свиной окорок и пять буханок хлеба. Все это не поместилось в багажное отделение и еду пришлось размещать в самом экипаже. Тепло попрощавшись со слугами, я села в карету. Махнула рукой… и задернула шторку. Уезжать, так уезжать. Возница пришпорил лошадь, и мы тронулись в путь. — Ну, вот и все Брайди, — улыбнулась я, глядя в лицо компаньонки, тонувшее в темноте, — здравствуй, новая жизнь. Колеса проваливались в дорожные выбоины, с хрустом ломали тонкий лед в замерзших лужах, и, кутаясь в шаль, я очень хотела выглянуть в окно, но что-то мешало мне это сделать. Чуткая Брайди, видя мое состояние, протянула мне бокал подогретого вина. — Спасибо. Теплый напиток мягко обволакивал нутро, и понемногу отгонял беспокойство. Усталость взяла свое, и я провалилась в сон еще до того, как экипаж выехал из городских ворот. * * * Казалось, мы ехали уже целую вечность. Последние несколько дней пейзаж за окном кареты почти не менялся — размытый от нескончаемых дождей тракт, жухлая трава, мертво припавшая к земле, да голые деревья, простирающие облезлые ветви к низкому серому небу. Иногда на путинам попадались деревушки с одинаковыми, как на подбор лачугами и бедно одетыми, замызганными крестьянами. Двумя днями ранее, миновав очередное безымянное поселение, мы стали невольными свидетелями расправы над «еретиками». Прямо в поле, у железного шеста, обложенного ветками и соломой, сжигали сразу пятерых — троих мужчин и двух женщин. Их мучительные крики и едкий запах горящей плоти проникли в окна кареты, несмотря на то, что тракт пролегал не меньше, чем в сотне футов от места казни. Возница пришпорил лошадь, чтобы шла быстрее, а Брайди спешно задернула шторку и приложила к носу надушенный платок. — Как хорошо, что ваш будущий муж добрый сторонник истинной веры, — Брайди взяла меня за руку и улыбнулась. Я не сдержала горькой усмешки. «Добрыми сторонниками истинной веры» резко стали все те, кто не желал угодить на костер. Сама же я никогда не была религиозной: новые боги, старые боги… Нет разницы, во что верить — главное, чтобы эта вера не призывала к дурному. — Надеюсь, он обладает и другими достоинствами, — вздохнула я, открывая медальон с портретом, и уже в который раз разглядывая черты будущего супруга. То ли художник был неумехой, то ли природа и в самом деле обделила виконта внешней привлекательностью. Невольно вспоминалась история одного монарха, заказавшего мастеру свой портрет, дабы отправить его будущей невесте. Придворный живописец умудрился изобразить и без того неказистого правителя еще хуже, чем тот был на самом деле. Но венценосный жених, к счастью, обладал чувством юмора. «Ну и славно! Кабы вы, господин живописец, сделали меня красавцем, миледи бы постигло жуткое разочарование. А так — увидит портрет, испугается, а когда мы встретимся, поймет, что не все так плохо», заявил король и, как показали дальнейшие события, оказался прав. |