Книга Дочь звёздного палача, страница 145 – Элис Нокс

Жёстко. Глубоко. Беспощадно.

Как зверь, что слишком долго был голодным.

— Моя, — рычал он между толчками. — Моя. Только моя. Первый. Последний. Единственный.

Рука скользнула вперёд, нашла между моих ног ту точку, что пульсировала.

Начал тереть — кругами, жёстко, в такт своим движениям.

Боль отступала быстрее под натиском удовольствия.

Жар нарастал — быстро, яростно, требовательно.

Что-то наматывалось внутри — туго, горячо.

— Орион… я… что-то…

— Кончай, — прорычал он, толкаясь ещё жёстче. — Кончай пока я в тебе. Сейчас.

Пальцы на моей точке ускорились.

И я взорвалась.

Оргазм накрыл волной — ослепляющей, оглушающей, бесконечной.

Я кричала — громко, не стесняясь, не думая, что кто-то может услышать.

Тело содрогалось, мышцы сжимались вокруг него пульсирующими спазмами.

— Богами, — застонал он. — Да… вот так… сжимай меня… сжимай сильнее…

Он не замедлился.

Продолжал двигаться — быстрее, жёстче, теряя последние остатки ритма.

Движения стали рваными, отчаянными.

— Не могу… не могу вытащить… должен… внутри… богами, Астра, я…

Воздух вокруг нас задрожал.

Что-то вспыхнуло за его спиной — призрачный золотой свет.

Я почувствовала давление в воздухе — тяжёлое, древнее, божественное.

Крылья.

Они проявились — не полностью, не материально, но достаточно, чтобы увидеть.

Огромные, призрачные, светящиеся золотом контуры, что простирались за его спиной.

Божественная сущность прорвалась сквозь человеческую оболочку.

Бог войны терял контроль.

— Орион… — выдохнула я, зачарованная видом.

Он не слышал.

Толкнулся последний раз — глубоко, до упора, так жёстко, что воздух вышиб из лёгких.

Замер, содрогаясь.

Крылья вспыхнули ярче — ослепительно, заполняя переулок золотым сиянием.

Я почувствовала, как он изливается — горячими волнами, пульсирующими толчками, наполняя снова и снова.

Узы между нами взорвались.

Руны на запястьях вспыхнули синхронно с крыльями.

Магия прокатилась волной — обжигающей, что заставила вскрикнуть.

Сознаниякоснулись через связь — резко, болезненно.

Я почувствовала его.

Вину — острую, что он не сдержался, был слишком грубым.

Удовлетворение — тёмное, хищное, что пометил меня как свою.

Страх — что это ошибка, что завтра всё рухнет, что узы теперь стали чем-то, от чего не сбежать.

Злость на себя — что поддался, что не устоял, что хотел снова, несмотря ни на что.

Он почувствовал меня.

Боль — физическую, пульсирующую.

Смятение — что это значит, что будет дальше.

Страх — что он пожалеет, что это был момент слабости, не больше.

И под всем этим — жгучее желание, что не утихло даже после, требующее ещё, больше, снова.

Свет погас резко.

Крылья исчезли, растворились в воздухе.

Он рухнул на меня, прижимая к стене всем весом.

Дышал тяжело, прерывисто, лицо уткнулось в мои волосы.

Всё ещё внутри, пульсирующий, горячий.

Тишина повисла тяжёлая.

Музыка вдалеке казалась нереальной.

Он не двигался долго.

Затем медленно вышел — я поморщилась, жжение вспыхнуло.

Отстранился на шаг, отпуская меня.

Я пошатнулась, схватилась за стену.

Ноги подкашивались, между бёдер пульсировала боль.

Орион стоял, глядя на меня — золотые глаза нечитаемые.

Затем взгляд скользнул вниз.

На мои ноги, где тёмные следы стекали по коже.

Кровь. Его семя. Свидетельство того, что произошло.

Что-то дрогнуло в его лице.

Он отвернулся резко.

— Это было… — начал он, но голос сорвался.