Онлайн книга «И оживут слова»
|
– Потому и ненависти в вас столько. Деревенские дети бросают в нее камни, а потом их матери в любом несчастье винят Белену. Это глупость. – Кто ты такой, чтобы менять заведенное нашими предками?! – Не сильно-то тише стало, – пробормотала Злата, прикусив уголок бордовой шали. – Не понимаешь, – меж тем бушевал Радим, – что следующие камни в тебя же и полетят? И я ничего сделать не сумею! Коль меня как побратима ни в грош не ставишь, то как воевода тебе приказываю: впредь ни одного шага без моего ведома! – По нужде теперь тоже только с твоего дозволения? – прозвучало со злым весельем. Злата прыснула, Добронега покачала головой и пробормотала: – Ой, доиграется, паршивец! Наступила гробовая тишина. Мы прислушивались, затаив дыхание, и подскочили от неожиданности, когда в комнате раздался грохот. – Я тебя сам… своими руками задушу! – Лавку менять придется, – флегматично заметил Альгидрас. – Убирайся с глаз долой! – прорычал Радим, и снова что-то грохнуло. Несколько секунд все было тихо, а потом послышался негромкий голос Альгидраса. – Радим, – примирительно начал он, – я спрашивал еще тогда. Помнишь? По вашим законам побратимство можно разорвать. Без позора тебе. Я же все понимаю. Я тебе… – Правда Улебова, точно разума лишился. Или зазорным наше побратимство считаешь? – Да нет же! – в голосе Альгидраса прозвучали отчаянные нотки. – Как ты не понимаешь?! Я же вижу, что тебе от этого худо одно. По тебе это бьет. А так с меня бы и спрос. – Да ты и дня здесь с твоей дурной головой не проживешь! – яростно отчеканил Радим. – Ну, уж сколько проживу. В наступившей тишине отчетливо слышалось, как негромко поскуливает Серый. – Что его бедовая голова опять удумала? – Злата ухватила Добронегу за рукав. Та лишь головой покачала. – Все-таки нужно было тебя тогда за борт выкинуть! – с досадой проговорил Радим и вновь по чему-то ударил. – Нужно было! – прозвучало согласное. Спустя миг Альгидрасраспахнул дверь, сбегая по ступеням. Злата подвинулась, освобождая дорогу. – Ты неправ, Олег, – негромко произнесла Добронега, не глядя на Альгидраса. – И на поляне, и теперь. – Прости, – ответил он, также не взглянув на Добронегу, и быстро пересек двор. Скрипнула калитка, залаял Серый, разочарованный тем, что ему так и не уделили внимания. А я смотрела на бревенчатый забор и думала, что да, Альгидрас неправ. Он из упрямства ли, назло или по какой другой причине уперся в том месте, где мудрее было бы уступить. Он, как ни крути, чужак и обязан уважать законы места, его приютившего. Но почему-то я не могла отделаться от мысли, что сцена с улыбающейся девочкой, прижимающей к себе куклу, была самой человечной из увиденных мной за этот день. Хлопнула дверь, скрипнуло крыльцо. Я не стала оглядываться на Радима. Мысли, посетившие во время обряда, вернулись вместе с горечью во рту. – Хорошо хоть, со Всемилкой обошлось. Я усмехнулась, в очередной раз понимая, что не умеет Радим говорить тихо. Даже и пытаться ему не стоит. А потом до меня дошел смысл сказанного. «Обошлось»? Я обернулась. Радим, Злата и Добронега смотрели на меня так, словно я сейчас сотворю что-то из ряда вон выходящее. Бурной рекою затопят сомнения душу, Тьма подкрадется, завоет голодным зверем. Ты средь руин – хрупкий призрачный мир разрушен. Что же ты, глупая, снова готова верить? |