Книга И оживут слова, страница 213 – Наталья Способина

– Мы бежали в лес. Потом меня схватили какие-то люди. Один отсек косу. Ярослав стоял там же, в стороне. Он выглядел чужим. Даже, кажется, улыбался. И не пытался помочь.

Я почувствовала, что дрожу. Впервые я пересказывала историю гибели Всемилы.

– Они… они сперва потешиться хотели. Но главный приказал не трогать.

О том, что он приказал вместо этого убить Всемилу, я рассказать не могла. И от этого было жутко. Меня бил озноб, и, чтобы хоть как-то успокоиться, я обхватила себя за плечи. Вместо дубовых досок пола я видела прогалину в лесу и знала, что где-то там, за деревьями, Свирь и Радим, которые уже не помогут.

– Потом… главный отдал косу Ярославу, чтобы он передал воеводе. Дальше… темнота.

Мир вдруг начал уплывать куда-то в сторону, теряя резкость. Прогалина в лесу виделась все яснее, и мои мысли начали путаться.

Я вздрогнула, когда Альгидрас с силой притянул меня к себе и легонько встряхнул, возвращая в реальность. Словно он каким-то образом почувствовал, что что-то не так. Значит, с ним это вправду работает. Он тоже чувствует мои эмоции. Сейчас, на крыльце, когда я увидела Ярослава, и несколько минут назад, когда мы спорили о позорном столбе…

Словно издалека я услышала его голос:

– Нельзя ей так, княжич.

Миролюб что-то ответил, но я уже не слышала. Мир, еще раз качнувшись, начал расплываться. Я вдруг поняла, что сейчас потеряю сознание. И хорошо, если после этого я очнусь в доме Добронеги, а не где-нибудь еще. Мое горло перехватило, и вдохнуть получилось с трудом. Что, если меня здесь больше не станет, что, если…

В реальность меня вернул резкий запах полыни. Помотав головой, я скривилась. Оказывается, я сидела на скамье у стены, на том месте, где раньше располагался Альгидрас, на мои плечи была накинута теплая шаль, а перед носом мельтешили тонкие пальцы, нестерпимо пахнувшие полынью. Это Альгидрас растирал темно-зеленый лист. Рядом с ним на корточках сидел Миролюб, и лицо его было встревоженным.

Я помотала головой, чтобы сознание немного прояснилось, и решительно оттолкнула руку Альгидраса.

– Не надо. Мне дурно от этого запаха.

– Дурно тебе не от запаха, – пробормотал Миролюб и сжал мою ладонь. – Ты прости.

– Я правда не помню больше, – жалобно прошептала я, надеясь, что он прекратит расспросы.

– И не надо, – покладисто согласился Миролюб и резко встал.

Он огляделся по сторонам, словно ему было неловко на меня смотреть. Потом все же повернулся ко мне:

– Ты… отдохни. Устала ты сегодня. Я Злату попрошу еду тебе в покои отнести.

– А как же убийство? Радим уже знает?

– Отдохнуть тебе нужно, не надо о пустом думать.

– Подожди! Как это «о пустом»?!

Я привстала, желая возмутиться, но тут в комнату вошли Злата и Радим. Радим был мрачнее тучи. Он сердито покосился на Альгидраса, который тут же отвел взгляд, и повернулся ко мне:

– На стол соберите! Ужинать пора.

Миролюб что-то собирался сказать Радиму, но я сорвалась с лавки и бросилась на помощь Злате. Миролюб нахмурился и промолчал. Они с Альгидрасом смотрели на меня с плохо скрытой тревогой. Надо же,какое единение. Нужно будет взять на заметку, что обморок выводит их из равновесия.

Пока мы накрывали на стол, я едва не сошла с ума. Головокружение прошло, оставив после себя легкое ощущение нереальности. При этом в голове вертелось признание Миролюбу, позорный столб, наказание за убийство. Через какое-то время я поняла, что эта круговерть грозила закончиться новым приступом дурноты, но меня спасло появление Добронеги.