Книга И приведут дороги, страница 156 – Наталья Способина

– Хорошенькие, – прошептала я.

– Ага. Волчата, – гордо ответил Миролюб.

– Настоящие? – удивилась я.

– Да. Волчицу на охоте убили, вот их сюда и забрали. Мать все верит, что, когда они вырастут, от них с этими псами, – он кивнул через плечо, – потомство сильное пойдет.

В очередной раз удивившись необычным увлечениям княжескойжены, я пробормотала:

– Интересная у тебя мать.

Миролюб вздохнул, потом пнул деревянный кругляш, некстати оказавшийся у него под ногой, и потревоженные шумом волчата тут же запищали.

– Пойдем. – Он потянул меня оттуда.

Оказалось, что Добронега с князем отошли от нас на приличное расстояние и тот, говоря ей что-то, указывал куда-то за вольер.

– Твоя мать будет не против, что они… – я задумалась, как лучше это сказать, и закончила: – Вдвоем остались?

Миролюб пожал плечами:

– Может, и против, только кто же что сделает?

– Мы можем пойти к ним, – добавила я.

– Если хочешь, пойдем, – тут же откликнулся он, однако не сделал ни шага в ту сторону.

– Расскажи о матери, – попросила я.

Миролюб нахмурился, посмотрел куда-то за мое плечо, а потом снова вздохнул.

– Как меня от кваров забрали, мать… – Он замолчал, подбирая слова. Молчал довольно долго. Когда я уже открыла было рот, чтобы задать какой-нибудь наводящий вопрос, он наконец произнес: – Заболела. Долго болела она. Душевной болезнью. О том не говорят здесь, – добавил он так, словно допускал мысль, что я пойду кому-нибудь рассказывать.

– Я никому не скажу, – быстро откликнулась я.

– Знаю, потому и сказываю, – ответил Миролюб, однако нахмурился еще сильнее. – С той поры у нее много странных забав. Сад этот, собаки…

– Сад красивый, – сказала я в защиту Милонеги. Мне отчего-то стало ее очень жалко.

– Красивый, кто ж спорит… – пробормотал Миролюб. – Расскажи, что в дороге было? – внезапно сменил он тему, и, подняв на него взгляд, я увидела, что его лицо изменилось до неузнаваемости. Исчезла морщинка – отражение его сострадания к матери, исчезла задумчивость, взгляд стал цепким, требовательным.

– Ты о нападении? – спросила я.

– Было нападение? – тут же уточнил Миролюб.

Говорил он сейчас резко, отрывисто.

– Я не знаю, я в повозке была. Просто слышала голоса. Кто-то разговаривал, кричали, свистели, а потом… ничего не было.

– Так было или не было? – терпеливо повторил княжич.

– Не было, – эхом откликнулась я.

– Ты видела, что хванец с ними разговаривал?

– Нет. Только слышала, и он подтвердил на привале, когда Бран его расспрашивал.

– На каком языке он с чужаками говорил?

Я поежилась, несмотря на теплый плащ, и поплотнее закуталась в его полы.

– Он сказал, что на кварском.

– На кварском, значит. – Миролюб закусил губу, словноразмышляя. – А еще что-то чудное было?

Да уж. Я здесь однозначно не дама сердца, а источник информации. Перед глазами встала картина, как Альгидрас разжигал костер из абсолютно сырых веток, однако я медленно покачала головой:

– Нет, больше ничего не было.

– Совсем-совсем? – спросил Миролюб так, будто совершенно точно знал, что я вру.

– Я не заметила, – ответила я, на что он медленно кивнул.

– А где Олег? – не удержалась я.

– С остальными воинами, – пожал плечами Миролюб.

– Князь его судить будет?

– За что? – Миролюб, казалось, искренне удивился.

– Ну как? Он разговаривал с теми, кто на нас напал.

– Так не было же нападения.