Онлайн книга «И возродятся боги»
|
Кровоточащие царапины на детском предплечье. Гаттар чем-то их смазывает – и царапины вмиг превращаются в узоры, похожие на светящуюся вязь. Тогда он сжимает ладонь мальчика, и я вижу – вижу! – как по этим узорам течет аэтер, ведя за собой что-то дрожащее, тянущееся от руки Гаттара. Вскоре он пытается разжать пальцы, но его кисть будто опутана нитями, и я знаю, что освободиться он не сможет. Тогда Гаттар подхватывает свободной рукой топор, и я зажмуриваюсь, но это не помогает… Полутемные покои. На постели в беспамятстве мечется Милонега, а рядом с ней сидит молодая женщина. Я снова вижу едва различимые нити, тянущиеся от нее к несчастной княгине. В покоях появляется Гаттар и, грубо схватив Найдену, – я наконец понимаю, что это она, – утаскивает ее прочь. Нити рвутся, спутываются, и мне нестерпимо хочется их подхватить и все исправить… Гаттар гладит обнаженные плечи Милонеги, явно пытаясь ее успокоить, а в ее глазах безумие. Рот ее искривляется так, будто она кричит, и в следующий миг на меня сыплются картинки: сад, альпийская горка, цветы в деревянных горшках и тут же – цветы в современных пластиковых кашпо… Моя мать – моя настоящая мать! – качает на руках ребенка. На этот раз ее освещает слабый свет лучины. Добронега, молодая и очень уставшая, гладит ее по волосам… Пластиковые кашпо… и увешанные цветами улицы Каменицы… Снова княжеский терем, полутемная опочивальня, ребенок в ворохе пеленок. Гаттар небрежно царапает ножом маленькое плечико. Ребенок плачет. Миг – и картинка меняется. Те же покои, только уже день. Малышка на руках у Милонеги. Гаттар, склонившись, будто невзначай отодвигает край пеленки. Царапина на плече Желаны по-прежнему свежая, ее ничто не исцелило… Сени едва освещены, но Альгидраса я узнаю сразу. Он привязан за щиколотки и запястья к вбитым в стол кольям. Я успеваю испугаться, что это будущее, но вдруг понимаю, что он намного моложе, чем сейчас. На обнаженной груди еще нет безобразного шрама у сердца. Миг – и кинжал разрезает плоть. Еще миг – и хванца будто пронизывают светящиеся нити. Я вновь зажмуриваюсь, но это, конечно же, снова не помогает. «Я умирал уже почти три сотни раз…» Хватая ртом воздух, я распахнула глаза и встретилась взглядом с бледным Миролюбом. Его лоб был покрыт бисеринками пота. Посмотрев на Гаттара, я увидела, как исказилось его лицо, а еще его ладонь, все еще лежавшая на моей руке с кинжалом, была теперь влажной. – Что это? – прошептала я, чувствуя, как свело мышцы. Оказывается, все то время, пока Дева показывала эти картинки, я не могла даже толком пошевелиться. И теперь сразу выйти из этого оцепенения почему-то не получалось. – Ваши страхи и чья-то память, – Гаттар чуть пожал плечами. Выражение его лица совсем не вязалось с этим равнодушным жестом. – Врешь, – выдохнул Миролюб. – Это твой поиск и твои попытки. Альгидрас, напряженно вглядывавшийся в наши лица, переместился поближе к Миролюбу, а княжич вдруг хрипло произнес: – Не дай ему себя ранить ее рукой. Дальше все произошло с такой скоростью, что я не успела ничего понять. Гаттар резко подался вперед, на кинжал. Миролюб рванул наши руки в сторону, а Альгидрас, едва не вывихнув мне запястье, высвободил мою кисть из вспотевшей ладони Гаттара. Кинжал отлетел куда-то вбок, и Алвар перехватил его на подлете к земле. |