Книга Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон!, страница 94 – Оксана Чекменёва

Потому что это был их дом, поняла я. Оделис же говорил,что большинство тут многими пoколениями жили. Да и герцог — что его все с рождения знали. Не ребятишки, конечно, но взрослые слуги, а значит, они точно не пару лет в замке проработали.

И я была очень за них всех рада.

— Может, пойдём, буквы попишем? — предложила я Фанте.

Пусть сегодня мы ничего нового не узнали, но можно ведь и старое повторить. Чем дольше пишешь, тем лучше получается.

Но когда я подошла к нашей кoмнате, то растерянно застыла перед открытой дверью.

Две незнакомые девушки топтались в ней, одна вешала в шкаф свои платья — и наших сарафанов и рубашек там уже не было, — другая меняла бельё на Любиной кровати. И на нашем столе лежали какие-то чужие вещи. И мои бусы, висевшие на гвоздике у изголовья, тоже исчезли.

— И куда же нам теперь?.. — растерянно прошептала Фантя, сидящая у меня на плече.

День тридцать девятый

— Леди? — девушки обернулись, услышав вопрос Фанти, и та, что перестилала постель, ответила: — А вы теперь не здесь живёте, вам на втором этаже комнаты приготовили. В семейном крыле.

— Там и вещи все ваши, — пояснила вторая.

Мы с Фантей переглянулись, поблагодарили и пошли искать свои нoвые комнаты. Даже не одну на двоих с Любой! А комнаты там — с нашими не сравнить. Мы их, конечно, внутри не видели, но даже по количеству дверей, когда мы по лестнице шли и из любопытства в коридор заглянули, можно было догадаться.

— В семейном крыле? — задумчиво протянула Фантя.

— Даже не в гостевом, — подхватила я, вспомнив, что именно туда нас планировал поселить сэр Понкайо. Судя по воспоминаниям слуг о тех «избранных», что жили в замке до нас, их тоже всегда селили именно в гостевом крыле. — Как же ему хочется хоть какую-нибудь семью…

И мы дружно вздохнули, жалея дракона. Сразу лишиться всех родственников — это страшно. Герцог вёл себя спокойно, иногда сердито, иногда улыбался, но в целом спокойно. Но кто знает, сколько слёз он выплакал ночами, лёжа на обрыве, где никто не увидит. И сколько невыплаканногo горя в нём еще осталось.

Никого же нет, кто просто бы обнял, к плечу прижал, по спине похлопал, давая просто поплакать, хоть с кем-то разделить свои страдания. Слуги, наверное, жалели его, но обнимать герцога им не положено.

— Но у него же остались родственники, — Фантя задумчиво почесала за ухом. — Какие-нибудь дальние, четвеюродные. Как сэр Понкайо или целитель — они явно не крестьяне. Почему он их к себе жить не пригласил?

— Да когда бы он успел? — пожала я одним плечом, чтобы не стряхнуть свою крыску с другого. — Да и потом — ты же видела, у сэра Понкайо дом большой, трёхэтажный. Может, у него там семья огромная — дети, внуки-правнуки. Ты бы согласилась из своего большого дома переселиться в чужoй, где твоей будет только одна комната?

— Для меня все дома огромные, даже наша прежняя комната, — захихикала Фантя, напоминая, что она всё же мелкая зверюшка, а не человек. О чём я частенько забывала, ведь мы болтали с ней, словно подружки. Как равные. — Но из своего хорошего дома в чужой мало кто согласится перебраться. Если только ему прикажут.

— Мне кажется, герцог не такой, — покачала я головой. —Не самодур, чтобы кому-то неудобство причинять ради своего удовольствия. Да и сэра Понкайо он уважает, по голосу понятно было, когда о нём говорил.