Книга Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе!, страница 53 – Ульяна Соболева

И эта одержимость незнакомкой с бала… Она сводила меня с ума. Он не говорил о ней прямо, но я видела это в его глазах. В его задумчивости, когда он замирал, глядя в пустоту. В том, как он отрывисто отвечал, если его о чем-то спрашивали, словно его мысли были далеко, где-то на балу, в саду, под звездами. Он искал ее. Каждую ночь, я уверена, он мечтал найти ее. И ведь он ее нашел. Он нашел меня. Только он об этом не знал. И это было пыткой. Пыткой видеть его метания, зная, что я могла бы положить им конец одним словом. Но это слово стоило бы мне всего. Моей мести. Моей жизни. Нашей… невозможной связи.

Я сидела на скамейке в конюшне, пытаясь сосредоточиться на чистке седел, но мысли бегали, как загнанные кролики по лабиринту. Я отчаянно пыталась вернуть себе самообладание, но каждый раз, когда я вспоминала его взгляд, его прикосновения, мои внутренности сжимались в тугой узел.

— Ты опять витаешь в облаках, — послышался знакомый, глубокий голос.

Я вздрогнула.

Солас. Конь Арно. Как же я ненавидела его сарказм и… его удивительную проницательность. Складывалось ощущение, что этот проклятый конь видит меня насквозь, лучше, чем я сама себя вижу. Он был как живое воплощение моей совести, которая всегда была начеку.

— Снорри, ты меня напугал, — буркнула я, не поднимая головы, притворяясь, что занята делом.

— Я не Снорри, — пророкотал Солас, чуть шевельнув ухом. Его голос был полон насмешки, и я могла поклясться, что он усмехается. — И ты это прекрасно знаешь. Ты опять думаешь о нем, не так ли?

Я покраснела до корней волос. Хорошо, что на мне была мужская рубашка, а не платье. Хоть это скрывало мой позор, который, казалось, вот-вот выплеснется наружу.

— О ком? — выдавила я, пытаясь изобразить безразличие, но голос предательски дрогнул.

Солас презрительно фыркнул, подняв голову и оглядев конюшню с видом всезнающего мудреца.

— Не притворяйся. О моем человеке. О том, кто сходит с ума по тебе.

Я отпрянула. Слова Соласа, сказанные так прямо, так безжалостно, были как удар под дых.

— Он не по мне сходит с ума. Он сходит с ума по… той девушке. С бала.

Солас повернулголову, его огромный глаз уставился прямо мне в душу. В его взгляде читалось такое глубокое, вселенское всезнание, такая древняя мудрость, что мне стало не по себе. Он видел то, что я отчаянно пыталась скрыть даже от себя самой.

— Он влюблен в тебя, — прямо сказал он. Его голос был твёрд, не оставляя места для сомнений. — Не зная, что ты — она. Его сердце уже выбрало, разум пытается сопротивляться. Глупец. Человек. Они такие забавные в своей наивности. Думают, что смогут обмануть истинные чувства, а ведь они написаны на самом видном месте, как объявление о распродаже.

Я отпрянула. Слова Соласа были жуткой, холодной правдой. Я вспоминала его взгляды. Его прикосновения. То, как он задержал дыхание, когда наши лица были слишком близко. Или как его руки дрожали, перевязывая мою рану. Он чувствовал. Он не понимал, что именно, но чувствовал. Он был слеп, как крот, но его сердце видело. И это было одновременно и прекрасно, и ужасно.

— Это все очень… — я запнулась, не находя слов. — Сложно. Невыносимо сложно!

— Сложно для людей, — насмешливо произнес Солас. — Для нас, существ разума и инстинкта, все просто. Он выбрал тебя. И не важно, в какой ты обертке. Он выбрал твою душу. А душа, моя дорогая Мэйрин, она не носит бинтов и мужских штанов. Она сияет, и он это чувствует. От неё веет такой манящей силой, что он, бедный, потерял покой.