Онлайн книга «Весна незнаемая»
|
Солома вздыхал и не возражал старшему, но ему виделась в этом деле какая-то несправедливость. Почему только сыну Перуна можно? А мы что, не люди? «То-то, что люди!» – отвечал он сам себе и опять вздыхал. Что-то тут неладно… Кому Леля нужна? Людям! И им – в сторонке сидеть? Непонятно! – Коли боги теперь не в силах, так, значит, наш черед, – бормотал он сам себе, смущенно потрепывая соломенные вихры на макушке. – Иначе зачем он вообще на свете живет, род человечий? * * * Все последние дни Веселина была сама не своя. Ее переполняли воспоминания о виденном в Надвечном мире, и она подолгу могла сидеть, ничего вокруг себя не замечая. Для черепков Чаши Годового Круга она сшила красивый мешочек из тонкой кожи, но каждый день вынимала их оттуда и раскладывала шесть «осколков зимы» на столе по порядку: листопад, груден, стужень, просинец, сечен, сухый. Получалась половина круга. Веселина подолгу смотрела на нее, и ей начинало казаться, что стык черепков стуженя и просинца мерцает красным, дрожащим, болезненно-воспаленным светом. Как раз на этом месте застрял годовой круг, разбитый и не имеющий сил двигаться дальше. С жуткой очевидностью было ясно: годовой круг разрушен, от него осталась только зима. Зима лежала перед Веселиной на столе, а весны не было. Снега будут лежать вечно, и жизнь в земном мире понемногу замрет, удушенная холодами и темнотой. Веселина чуть не плакала от тоски и страха, но порой в ней вскипало странное возбуждение, хотелось бежать куда-то, что-то делать; было чувство, что она непоправимо опаздывает куда-то, и если не побежит прямо сейчас, то все пропало. Ведь где-то же лежат остальные черепки, где-то же во вселенной томится потерянная весна! Родители ее беспокоились, переглядывались: эти дни так переменили их старшую дочь, что они и желали бы вернуть ее веселую беспечность, да не знали как. А ведь никогда еще Веселина не казалась такой цветущей. Она похорошела на диво: черты ее лица прояснились, румянец горел зарей, голубые глаза сияли, золотистые кудряшки свежо и весело вились на висках и над белым гладким лбом. Сидя на лавке, она казалась солнечным лучом, и в полутемной избе вокруг нее мерещилось золотистое сияние. Хоровит уже не жалел, что она отказалась выходить за Беляя: такая красавицаказалась достойной даже князя. После веча, на котором Громобой поневоле взялся разобраться с Велесовым сыном-оборотнем, Веселина долго не могла уснуть. В ней бурлили радость, нетерпение, тревога; казалось, спасение мира близко, но так же близко было ощущение страшной опасности, гибели, пропасти, в которую она неминуемо упадет, если пойдет по той дороге, которую указала Вела. Снова и снова она напоминала себе, что сражаться с оборотнем – дело Громобоя, а она тут особо ни при чем; разум твердил, что это не ее дело, но сердце говорило другое. Каждая капелька крови знала: это ее дело, и ничье больше. Хорошо бы князь дал Громобою в поход меч Буеслава! Веселина сама не заметила, как уснула. Сон был простой: все было как всегда, только она не лежала, а стояла посреди избы. А перед ней стоял Громобой и держал в руках полотенце, беленое, длинное, так что его расшитые красными узорами концы падали на пол. Откуда-то Веселина знала, что это полотенце – ее, и все пыталась отобрать его у Громобоя. А он не отдавал, тянул его к себе, значительно ухмылялся, отступал к двери, а она шла за ним, не выпуская конца полотенца и зная, что выпускать ни в коем случае нельзя. |