Книга Осколки, страница 62 – Саша Урбан

Элль застыла на пороге. Ей и так было не по себе от пребывания в почти заброшенной типографии, теперь ее еще и в замкнутое пространство вводили. Она невольно бросила взгляд в сторону. на ближайшем столике, словно приглашая, из банки для карандашей торчал канцелярский нож. Элль дернула рукой, вроде как поправляя мантию, и спрятала нож в рукав. Только для своего успокоения.

— Смотри, — Милли подошла к стене. — Это все заметки о Летиции Верс за последние пять или семь лет. В общем, с тех пор, как она стала полноправной хозяйкой подполья и стала жизненно важным партнером для всех теневых бизнесов.

Она принялась тыкать в карточки. В центре доски находился портрет Летиции из заметки о ее ежегодномблаготворительном вечере. Рядом висели портреты бизнесменов, представителей Верховной Коллегии, академиков, были даже несколько известных актеров. Джеймса Гана Элль разглядела сразу, но больше ее заинтересовала другая участница доски, прикрепленная вплотную к Летиции. Амаль Мартинес. Элоиза не раз видела эту женщину на приемах Летиции, порой она даже наведывалась в Крепость — исключительно инкогнито. Амаль — старший алхимик в Верховной Коллегии, женщина прямая, как стрела, и такая же безжалостная, настоящая аскетка и когда-то бесстрашный борец против режима Реджиса. Теперь она представляла интересы Коллегии алхимиков, и первое время действительно яростно защищала их права, пока Темер не погряз в алхимических винах — куда более сильных, чем обычные напитки, и зачастую смертоносных. Все тогда признали, что ситуация вышла из-под контроля, и алхимикам нужны специальные условия работы. И с тех пор Амаль стала защитницей Темера от алхимиков, а алхимиков — от Темера. Она скрупулезно перекрывала все лазейки, а Летиция собирала под своим крылом тех, кто не хотел отказываться от своего ремесла просто потому, что многое из этого стало незаконно.

Элль снова оглядела стену. Кто-то раскопал и другие лаборатории Летиции. Производство сонных зелий на окраине города, загородные цеха, точку утилизации в старых доках. Дело было дрянь. Если бы эти записи, собранные в последовательный рассказ, увидели свет, Летицию бы уничтожили. Наверное, уничтожили, не будь у нее покровителей вроде Амаль и всех перечисленных на доске людей. Единственной, кто на самом деле оказался в опасности, была Милли.

Она водила пальцем от заметки к заметке и указывала на героев своего расследования.

— Смотри, таким образом Летиция причастна ко всему черному рынку Темера. Это просто невероятно! Такой власти, мне кажется, не было даже у Реджиса. Хотя они похожи.

— Как ты можешь так говорить? — вспыхнула Элль.

— А что, непохоже? Реджис говорил, что алхимиков нужно держать в закрытых лабораториях и башнях, потому что они опасны. Могут, например, объединиться и отравить воду. Летиция пользуется доктриной Амаль, что алхимики нуждаются в особых условиях. Что, по сути своей, повторяет доктрину Реджиса. Они верят, что мы другие, что мы не контролируем себя и можем потерять голову от силы, поэтому нас нужно держать, как подвальныхкрыс. Что Летиция делает с алхимиками, которые ей не подчиняются или не нужны?

— Ничего, — соврала Элль прежде, чем успела это осознать.

Язык не поворачивался сказать, что эта женщина могла сделать на самом деле. Элль старательно прятала мысли об участи тех, кто впал в немилость, в самый темный, самый пыльный угол своей памяти. Тех, кто вел себя правильно, не нарушал установленных Летицией порядков, хозяйка подполья отпускала в свободную жизнь. А вот других…