Книга Осколки, страница 30 – Саша Урбан

— А потом пришли констебли, сказали, что она умерла. Вот и сказочке конец. И не пожила нормально, и умерла не пойми как.

— А вам не сообщали подробности? Как именно она умерла, например.

Вайнона только плечами повела и вновь застыла изваянием, заперлась в себе.

— Мне достаточно того, что ее просто больше нет, — отрезала она и вновь наполнила свой стакан. Махнула графином в сторону Ирвина, но тот лишь головой покачал.

Элль же стояла возле плакальщиц. Женщины не торопились возвращаться на свое место и утешать заказчицу. Когда девушка подошла, они вполголоса перешучивались и перетирали кому-то кости. Вблизи торговки скорбью и слезами выглядели еще печальнее, напоминали вытащенных из сундука кукол, наспех сшитых из ветоши. Всклокоченные седые волосы, испещренные морщинами лица, непроходящие синяки и мешки под глазами. От обеих несло луком, как они ни старались забрызгать этот аромат дешевыми цветочными духами.

— Извините, — обратилась Элль.

— Сигареток нет, это последние, — тут же сказалаплакальщица, стоявшая к ней ближе.

— Да и дешмань ты такую даже в руки не возьмешь, — хмыкнула ее напарница, рассматривая плотную мантию и перчатки с вышивкой.

— Я просто хотела спросить вас. Вы что-то знаете про женщину, которая тут умерла?

Плакальщицы переглянулись и прыснули со смеху.

— Умерла, — сказала первая.

— И упокоится с миром, жертва жестокой любви, — подхватила вторая нараспев.

— Не она первая — не она последняя.

От их веселья Элль стало тошно. Захотелось выхватить самую едкую, ядовитую нить из струйки сигаретного дыма и прошить ею тела женщин. Она тут же отогнала эту мысль. Даже мыслить о таком было нельзя. Долг алхимиков — смирять свои порывы, контролировать силу, чтобы не давать повода даже думать о том, что Реджис мог быть прав. Не использовать магию без необходимости, не воздействовать на других людей, если это не предусмотрено должностной инструкцией.

От повторения всех этих «не» гнев постепенно потух.

— А много в последнее время таких, как сегодняшняя?

Женщины опять переглянулись и обменялись усмешками.

— Наше дело оплакивать.

— А не перепись смертей вести.

— И неужели ни одна маленькая деталь не привлекла ваше внимание? — раздался голос Ирвина. Молодой человек подошел к ним, одаривая каждую ослепительной улыбкой. В его пальцах маняще мерцала серебром монета. Отблески металла сверкнули в глазах плакальщиц.

— Ну, как вам сказать.

Ирвин шевельнул пальцами, и монета скрылась в сжатом кулаке. Заклинатель воды перевернул руку и раскрыл ладонь вверх — вместо одной монеты там оказался приличный гонорар, на который можно было неплохо пообедать в центре. Женщины даже облизнулись.

— Ну, — сказала первая плакальщица. — В нашем районе такое не редкость. Ну, знаете, когда мужья жен укокошивают, из ревности или если ребенок от другого.

— Но мы слышали, что такое сейчас по всему городу, да.

— И у нас, и в других районах.

— Как будто людям больше заняться нечем.

Они переглянулись и синхронно кивнули, как будто ставя точку в этом сумбурном докладе.

— А про любовные зелья вы что-то слышали? — спросила Элоиза. Плакальщицы колко глянули на нее и поджали губы.

— Нас такое не касается.

— И касаться не должно.

— Спасибо, красавицы, — только и сказал Ирвин. Он подцепил Элль за локоток и повел прочь от скорбящих. Плакальщицы дождались, когда они пройдут вперед, и заняли свои места за столомс Вайноной.