Книга Скоро конец света, страница 88 – Микита Франко

Анне и Дэвиду пришлось сесть на кресла между нами, рядом друг с другом, и сидеть так в тишине было еще более неловко, чем до этого. Время от времени взрослые нарушали ее, делая голос строже и требуя, чтобы мы им рассказали, что произошло, но мы – ни в какую.

– Калеб!

– Гоша!

– Что случилось?

– Что произошло?

– Ничего.

– Ничего.

В какой-то момент Анна перешла со мной на русский:

– А теперь тымне ответишь? Они все равно не понимают, можешь все рассказать как есть.

Я повернулся к ней и перехватил взгляд Дэвида, который смотрел на нас так, будто на самом деле все понимает.

– No, – ответил я Анне.

Вскоре нас вызвали в кабинет: там были директор школы, социальный педагог и психолог. Директором был дядька лет шестидесяти, добродушный на вид и похожий на Кеннеди. Психолог – женщина средних лет с очень ярким макияжем. Директор сидел по центру, за столом, а педагог и психолог – по краям, между ними стояли стулья, на которые и следовало протиснуться нам четвертым.

Когда все уселись, у нас с Калебом в сотый раз спросили:

– Ну, что случилось?

– Пусть он рассказывает, – буркнул Калеб, не глядя на меня.

– Про что? – съязвил я. – Про то, что ты вор?

– Я не вор!

– Ага, конечно!

– Так, тихо! – прикрикнул директор. – Георгий («Гиоги» – как прозвучало у него), Калеб у тебя что-то украл?

– Сто долларов из кошелька моего отца, когда был у нас в гостях, – отчеканил я.

Я знал, что в баторе таких, как я, называют крысами, доносчиками, предателями, но я уже устал от всей этой тягомотины.

– Это неправда, – тут же ответил Калеб.

– Это те самые сто долларов? – осторожно уточнила Анна.

– То есть деньги действительно пропали? – оживился соцпедагог.

– Да… – неуверенно ответила Анна. – Но мы думали…

– Я их не брал! – почти закричал Калеб.

– Я тоже их не брал! А кто тогда…

– Тихо! – снова повысил голос директор. – Гиоги, почему ты решил, что это Калеб их взял?

– В тот день у нас дома был только он, я случайно оставил кошелек без присмотра, и потом оказалось, что деньги пропали. А на следующий день Калеб пришел в школу с новой приставкой.

– Ему подарили приставку, – вмешался Дэвид.

– Чего? – Я правда не сразу понял, что он хочет сказать.

– Калебу подарили приставку, – повторил он. – Бабушка и дедушка.

Я пристыженно замолчал. У меня ведь и мысли не возникало, что эта приставка могла появиться у Калеба как-то иначе. Но если я не брал деньги и Калеб не брал, то кто это тогда сделал?

Калеб бросил на меня взгляд в духе: «Ну что, съел?» – и я, разозлившись, сказал:

– Так или иначе, ты разболтал всей школе, что у меня ВИЧ.

– А ты назвал моих родителей голубыми.

Предвидя новую перепалку, соцпедагог вмешался:

– Все, брейк. Гощиа, тебе нужно быть толерантней. Калеб, тебе… Тоже нужно быть толерантней.Деньги никто ни у кого не воровал, правильно я понял? Конфликт исчерпан?

– Да, – нехотя сказали мы в унисон.

– Но драка – это не решение проблемы, – к воспитательной лекции подключилась психолог. – Если бы вы сразу обо всем поговорили, то ситуация разрешилась бы сама по себе.

Еще несколько минут мы слушали лекцию про конструктивные и неконструктивные методы решения конфликтов, про здоровый выход агрессии и дипломатию, а еще что атмосфера в семье должна оставаться доброжелательной и любящей, чтобы у ребенка и мыслей не возникало о насилии. Мы с Калебом со всем согласились, наши родители – тоже, и нас наконец отпустили.