Онлайн книга «Девочка⁰»
|
– Да! – поддакнула мама, как бы ставя точку в разговоре. – А ты… – Тут она повернулась к Гордею. – Прекращай потакать этому трансвестизму! «Трансвестизм» – как жутко и страшно это звучало! Вот кто я такой, это и есть мой диагноз? Сказав это слово, мама будто плеснула мне в лицо ледяной воды. Прежде чем выйти из нашей с Гордеем комнаты, она оглядела меня напоследок и веско сказала: – Больше никаких коротких стрижек, можешь хоть целиком покрыться вшами, но больше никогда!.. – И хлопнула дверью, не договорив, что же «больше никогда». Пристыженный, я лег на кровать и отвернулся к стене. У меня пылали уши и щеки, я не хотел смотреть на Гордея, не хотел видеть такое же осуждение еще и в его глазах. Наверняка он тоже злится на меня, что попал под раздачу и что из-за меня он «потакал трансвестизму». Он, наверное, ничего такого не хотел… Неожиданно я почувствовал тяжелое тепло на своем плече. Это Гордей прислонился к нему щекой, опустившись рядом со мной на кровать. Он негромко спросил: – Что у тебя? Сотрясение? Я шмыгнул носом и глухо ответил: – Вроде да… – До шмоток больше дела, чем до твоего здоровья… – хмыкнул Гордей. – Хорош отец. – Да и мама… – Мама – замотанная женщина без права выбора. – У нее нет выбора? – Она не знает, что он у нее есть. С утра до ночи всех обстирывает и думает, что должна. А у отца, кроме общения с воображаемым другом, других дел нет, мог бы и больше внимания проявить. Я помолчал, раздумывая над его словами. Потом негромко спросил: – Как думаешь, маме нравится ее жизнь? – Я думаю, им обоим не нравится их жизнь. – И отцу? – Да. Какой из него священник? Посланник Бога без веры в Бога. За каждое пустяковоетаинство деньги требует, как крохобор. А знаешь почему? Потому что он уверен, что ему никогда ни перед каким Богом не придется за это отвечать. И хочет, чтобы я был таким же, потому что ему плевать, полезен я буду прихожанам или нет, он просто знает, что на этом месте можно хорошо устроиться, вот и пытается меня, ну чисто из заботы, «устроить», так сказать. Они ведь и тебя за какого-нибудь ушлого попа замуж отдадут и тоже будут искренне рады, что «устроили». Все от родительской любви, веришь? – Не очень, – честно сказал я. – Почему? – Мы ведь этого не хотим… – Любовь слепа. С минуту помолчав, Гордей поднялся, и мне сразу стало холодно. Я повернулся на другой бок и увидел, что брат засуетился, заходил по комнате с рюкзаком и принялся складывать в него вещи. – Что ты делаешь? – удивился я. – Я считаю, что нам лучше уйти из дома, когда тебе станет лучше. – Ты что?! – Я даже сел от неожиданности (а в голове тут же загудело). – А школа? – Сейчас лето. – А потом? – Потом – это потом. Ты можешь не идти со мной, если не хочешь. – Нет, я не останусь тут один! – испугался я. – Но… Я хотел сказать, что все это очень непродуманно и глупо. И Гордей не может не понимать, как это глупо, он же умный! Нас будут искать с полицией и наверняка найдут. Нельзя не ходить в школу – это незаконно. А если мы будем ходить в школу, то тут же и попадемся. Я и постарался все это ему изложить, на что Гордей ответил: – Ну если нас все равно вернут, то какая разница? Хоть повеселимся немного. – Родители нас потом убьют. – Это грех, – усмехнулся Гордей. – Ладно тебе, не боись, если все время слушаться, можно, не дай Бог, попасть в рай. Хочешь провести целую вечность в компании наших родителей-святош? Предлагаю тебе место рядом со мной в аду. Я хотя бы забавный. |