Книга Девочка⁰, страница 28 – Микита Франко

– Прошмандовки? – переспросил Гордей. – Ты осуждаешь?

– Я осуждаю не их, а блуд, в котором они погрязли.

Конечно, в этом был весь отец. Когда он кого-нибудь осуждал, то всегда добавлял: «Я осуждаю грех». Видимо, Господь Бог в этот момент на небесах думал: «А, грех, ну тогда ладно, прощаю ему эту речь о прошмандовках».

Наконец Гордей сказал самое главное:

– Я не собираюсь становиться священником, папа.

Отцовское лицо, до этого абсолютно неподвижное, вдруг в раздражении дрогнуло.

– Ты живешь в моем доме и на мои деньги, – отчеканил он. – Поэтому будешь делать то, что я скажу.

На его деньги… Мы с братом могли с этим поспорить.

Гордей, поблагодарив маму за обед, ушел в свою комнату.

Мама ни разу не высказалась за столом, ведь шел священный процесс воспитания сына, и женщине ни к чему было в него вмешиваться, хотя я видел, что ей жаль Гордея. Но отец имел монополию на его воспитание.

Зато у мамы была монополия на меня. Мое воспитание проходило на кухне, над тазиком с нестираными носками, над ведром с половой тряпкой: «Кто тебя, такую белоручку, замуж возьмет? Тряпку отжимай лучше. И не елозь шваброй, а руками собери, швабра для бездельников».

У патриархата для каждого собственный пинок под зад.

Вечером Гордей извинился, что они поссорились в мой день рождения, и предложил отпраздновать отдельно от семьи – на крыше с друзьями. Это его «сдрузьями» засело у меня в голове. Я еще никогда ничего не праздновал с друзьями, но… друзья ли они мне?

На праздновании моего дня рождения с компанией Гордея случилось кое-что ужасное, после чего я и думать забыл о Марине. Вернее, я начал ею тяготиться. Совсем уж я не мог ее забыть, ведь мы часто ходили вместе в разные места и держались за руки, изображая влюбленную парочку.

Сначала все шло неплохо. Я вел список событий, о которых ей наврал, чтобы не запутаться. У меня был очень серьезный подход к вранью.

«Меня зовут Вася. Мои родители погибли в авиакатастрофе. Но они были страшно богаты, поэтому у меня куча денег. Сейчас я живу с бабушкой. У меня порок сердца, и я не знаю, сколько мне осталось».

Когда я соврал ей, что тяжело болен, она посмотрела на меня с таким сочувствием, с каким еще никто до этого на меня не смотрел, и я подумал: приятно, когда тебя жалеют. В моей жизни не было ни одной истории, рассказав которую можно было вызвать у другого человека такой всплеск доброты. Выходит, иногда, чтобы спровоцировать кого-то быть добрым к тебе, приходится ему наврать.

Но вообще-то я начал врать по другой причине: рано или поздно с Мариной придется закончить. Вдруг мы будем общаться еще несколько лет? Она заметит, что я не меняюсь, как все мальчики, и я снова попаду в глупую ситуацию. Так что в какой-то момент Вася просто умрет от своего порочного сердца, и я исчезну из ее жизни.

Марина любила слушать мои истории про болезнь, мертвых родителей и больную бабушку. Говорила, что я крутой, раз столько всего пережил, но при этом не сломался, и что сразу видно: я сильный человек, и глаза у меня добрые. Мне было ужасно от этих слов. Ведь я знал, что это не про меня. Ничего я не пережил, у меня обычная скучная жизнь, я слабый, а душа у меня злая-презлая. И внутри все черно, иначе бы я не врал людям и не воровал у них деньги, как мошенник, как будущий преступник. Но все эти проявления проснувшейся совести были редкими и быстро заглушались радостью от осознания, что мне больше не приходится быть Лисой, что этого человека больше нет.