Книга Тетрадь в клеточку, страница 10 – Микита Франко

С 17:30 до 18:00 он просто делал котлеты. Ничего отравляющего не подмешал. Я следил.

18:30 – папа уже полчаса читает «Сагу о Форсайтах», и, если честно, мне надоело наблюдать.

19:00 – пью чай. Папа предложил вместе посмотреть фильм. Больше следить не буду.

Мы выбрали «День сурка», потому что это комедия, а последнее время, если вместе смотрим фильмы, то всегда выбираем их – это помогает не думать о Дне S, так как обычно в комедиях никто не умирает. Но, как назло, в «Дне сурка» герой пытался убить себя всеми возможными способами тысячу раз, потому что каждое утро он просыпался в одном и том же дне и все повторялось. Я подумал, что это какой-то фильм ужасов. Представил, как если бы каждый день был Днем S: я бы возвращался с папой из кино, открывал дверь, находил мамино тело, и это бы происходило миллионы раз подряд.

Мне стало плохо от этих мыслей, и на моменте с попыткой выброситься из окна я выключил фильм.

– Посмотрим что-нибудь другое? – предложил я.

– Да просто включи канал про природу или животных, – ответил папа. – Там точно ничего такого не будет.

Я щелкал пультом, пока не наткнулся на какую-то передачу про медведей. Ведущий показывал зоопарк, где раньше жила медведица, которая задушила своего сына, а потом покончила с собой, ударившись головой об стену.

Привет, тетрадь в клеточку.

Сегодня я снова виделся с бабушкой – мы ходили в канцелярский магазин покупать мне школьные принадлежности. Через неделю я иду в шестой класс в новую школу!

Бабушка остановилась в гостинице под названием «Барбарис», хотя могла переночевать у нас дома, на диване, но они с отцом так сильно друг друга не переносят, что об этом даже не идет речи.

Бабушка спросила, сказал ли я папе, что больше не буду пить таблетки, и я соврал:

– Да.

– И что он ответил?

– Он ответил, что ладно.

Бабушка хмыкнула:

– Странно…

Мне кажется, бабушка ошибается насчет него. Думаю, этот план по доведению до самоубийства придумал не папа, а Марина Викторовна или даже кто-то главнее Марины Викторовны.

Вечером бабушка уехала, мы провожали ее на вокзале. Они с папой стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга и пытались при этом разговаривать.

– Илья слишком худой, – не глядя на отца, говорила бабушка, практически не разжимая губ.

– Врач сказал, что у него просто такая конституция, – отвечал отец, прячась за солнцезащитными очками.

– Говорю тебе, он нездорово худой, ты его не кормишь и учишь не есть в кафе.

– Он сам не хочет там есть, – раздраженно говорил папа, а я кивал, потому что так и есть.

Мне было обидно за папу: кто бы из маминых родителей к нам ни приходил, и бабушка и дедушка всегда почти издевательски к нему относились. Они всем своим видом демонстрировали папе: ты ни в чем не разбираешься. Никогда ни за что не благодарили и не хвалили. После Дня S все стало только хуже в десятки раз.

– С Ильей все хорошо, – заверил папа на прощание, когда бабушка уже поднималась в вагон поезда.

– Почему у него такие грустные глаза?

– Потому что вы уезжаете. – Он не смог удержаться от желчи в своем тоне.

Она бросила высокомерный взгляд на отца, потом доброжелательный на меня, послала воздушный поцелуй и скрылась за толстой проводницей. Папа с облегчением выдохнул:

– Наконец-то…