Онлайн книга «История Льва»
|
- Я смотрю, ты ещё раз обдумал моё предложение. Вообще-то Лёва не обдумывал. Но Кате нужна была помощь, поэтому он сказал: - Да. - Ты его принял? - Да. На секунду, ровно на одну секунду, непроницаемая маска спала с лица Якова, и он улыбнулся – очень тепло и открыто, как ребёнок. Но, заметным усилием воли вернув губы в тонкую прямую линию, снова нацепил ледяное безразличие. - Я поговорю с бабушкой, - оповестил он сухим тоном. - Спасибо, - Лёва отступил на шаг, убирая ладонь с его рубашки – машинально схватился, когда тянулся для поцелуя. - Увидимся на биологии. Прозвеневший звонок будто поставил точку в их разговоре. Власовский застучал по паркету каблуками начищенных туфель, а Лёва стоял оцепеневший, окутанный толпой ребятни – они, как сплошная масса, двигались по коридору, нехотя рассасываясь по кабинетам. Лёва проговорил про себя всё, что сделал:«Я бросил девчонку, потому что я гей, и начал встречаться с парнем, чтобы он помог девчонке, которую я бросил, потому что я гей». Повторив эту фразу несколько раз, он произнёс самое правдивое из всего, что случилось: «Кажется, я запутался».
Лев [28-29] Они были идеальной парой. Идеальные отношения. Идеальные разговоры. Идеальный секс. Идеальная сочетаемость характеров. Идеальное совпадение во взглядах на жизнь. Они вместе планировали свою идеальную жизнь: идеальный отъезд в идеальную страну, где люди говорят на идеальном языке. - Ты меня любишь? - Да. - Скажи это. - Что сказать? - Скажи: «Я тебя люблю». - I love you. - Ты невыносим. Лев решил: на чужом языке это ничего не значит. На английском слова о чувствах вылетали изо рта легко и просто, на русском – застревали в горле. «Я тебя люблю» он говорил Кате, безусловно и искренне. Потому что правда любил: так же болезненно, как маму, так же самоотверженно, как Пелагею, так же сильно, как Власовский – органическую химию (теперь это сравнение с органической химией прочно засело у него в голове). Глядя на Катю, Лев часто думал: «Был бы я натуралом…» (иногда он случайно думал это вслух, и тогда Яков раздраженно поправлял: «Гетеросексуалом», а Лев всё равно повторял: «Был бы я натуралом…») В общем, с Катей было хорошо. И с Катей, и у Кати. Она состояла на диспансерном учете с ВИЧ-инфекцией, получала антиретровирусную терапию и чувствовала себя прекрасно. Взяла в привычку «начинать новую жизнь» каждый месяц: волосы не успевали отрастать. Лев любил чмокать её в выбритый висок, обнимать локтем за шею и трепать по лысине (она в такие моменты громко смеялась и пыталась вывернуться). Лев тоже смеялся и с тоской думал: у них с Яковом такого нет. Не было ничего такого, что Лев бы любил делать только с ним. Ничего такого, что не повторишь больше никогда и ни с кем, потому что будет уже не то. Чмок в лысую голову – какая, казалось бы, ерунда, но эта ерунда была только для Кати. Для Якова не было ничего. Когда у Кати появился парень, Лев почувствовал лёгкий укол ревности. Высокий, зеленоглазый шатен, будто вышедший со страниц женских романов – холодный и неприступный с другими, пылкий и нежный с ней. Таким, по крайней мере, его описывала Катя. - Покажи мне его. Он хоть не голубой? - Конечно нет. Лев увидел его впервые у Катидома, когда приходил забрать свои кассеты со старыми мультиками (на Катю иногда нападала ностальгия по Союзмультфильму). Тогда, отогнув шторку, закрывающую дверь в комнату, Лев увидел этого зеленоглазого шатена с блестящими губами и прилизанными волосами. |