Книга История Льва, страница 75 – Микита Франко

- Камиль. Кама.

Он, не сдержавшись, фыркнул от смеха. Хорошенькое имечко для скинхеда, любителя нордической расы.

- У нас просто разные отцы, – пояснила Катя, будто оправдываясь за имя брата. – Его отец был родом из Египта, он здесь учился, а мой… Короче, неважно, раз они оба слиняли.

Лёва согласился с ней: меньше всего ему хотелось слушать трагическую историю безотцовщины. Тем более про Каму, упоминание которого вызывало у него странное ощущение скрипа песка на зубах.

- Шева был не такой, как все остальные, кто к Каме ходил, - продолжила Катя. – Он был такой… маленький. Не то чтобы по возрасту, к нам, знаешь, и десятилетки колоться приходили, но по ним видно было, что там уже всё… Есть у некоторых людей такая аура, понимаешь? Ты просто знаешь, чувствуешь, что они пропащие, что их не спасёшь. У Шевы такого не было. И я не согласна с Камой, ну, что он тогда тебе говорил… Будто всё было неизбежно. Это правда, есть те, у кого как будто нет других вариантов. Но мне кажется, что у него были.

- Конечно были! – вскинулся Лёва во внезапном раздражении. – Ты знаешь, из какой он семьи? Его родители профессора!

- Я знаю, - почти шепотом ответила Катя. – Я его пыталась отговорить. Хотя вообще-то никогда с ними не разговаривала. Ну, с этими… Кто приходил. Мне Кама запрещал. Говорил, что они все опасные уроды. Я с Шевой общалась, пока он не видел… Например, он там на кухне дозу готовит, а я с Шевой в комнате шепотом говорю, прошу его передумать…

- Кама не знал о вас? – удивился Лёва.

- Конечнонет. Он бы меня убил, если бы узнал.

- Но он же дал вам ключи от подвала.

- Не нам. Он Шеве дал. А Шева сказал ему, что будет «с девчонкой». Не сказал с какой.

Теперь у Лёвы всё встало на свои места: вот почему Каму нисколько не задело известие о Шеве.

- Он не был опасным уродом, - произнесла Катя.

Теперь уже Лёва, шепотом, повторил за ней:

- Я знаю.

- Но у меня ни разу не получилось его отговорить.

- Ты спрашивала, зачем он это делал?

- Да. Но он не говорил. Точнее, говорил: «Хочу» или «Мне нравится». Но это же не ответ.

Лёва был согласен: это не ответ.

- Вы что, целый год это всё?.. – спросил он с плохо скрываемыми нотками ревности.

- Нет, год мы просто общались.

- А когда начали?..

- В июне. Он сказал, что любит меня. Я его тоже полюбила. Мне кажется, давно, намного раньше, чем поняла это. Может быть, ещё прошлым летом.

Лёва ничего не расслышал после слов: «Он сказал, что любит меня». Он изо всех сил старался оставаться в холодном безразличии к её истории, но всё равно не смог скрыть возникшую в нём злую ощетиненность. Поддаваясь этой злости, он чуть было не закричал на неё: «Мне он тоже говорил, что любит! И в последнюю ночь перед смертью пришёл ко мне, а не к тебе, тупая ты сука!». Хорошо, что слёзы, подступившие к глазам в тихом плаче, сжали горло – невозможно произнести ни слова.

Не видя его лица, не замечая этой перемены, Катя продолжала:

- Того, что случилось потом, я не ожидала. Он не говорил, что что-то такое планирует и… В общем, он вёл себя, как обычно. Сначала я так подумала. Но теперь, вспоминая, мне кажется, что, может быть, могла что-то заметить, но проглядела нужный момент, потому что я тупая, – она грустно усмехнулась на последних словах. – Он приходил ко мне накануне.

Лёве стало по-предобморочному плохо: господи, и к ней… Она отбирала у него даже это, даже их последнюю ночь, подарившую Лёве мнимое ощущение собственной исключительности.