Книга История Льва, страница 50 – Микита Франко

- Я тебя не виню. Только себя.

Она поправила сумочку на плече, одёрнула чёрное платье-футляр и начала ускорять шаг.

- Ладно, Лёва, я пойду. Спасибо за разговор.

- Да не за что, -растерянно ответил он, глядя ей вслед.

Уже пройдя несколько шагов вперед, она неожиданно остановилась и вернулась к нему. Понизив голос почти до шепота, сказала:

- Насчёт ВИЧ не волнуйся, это всё мифы.

- Ладно… – растеряно произнёс Лёва.

Когда она скрылась за поворотом, Лёва закачался, как в тот день, на кладбище, и схватился за подоконник, чтобы не упасть. Сердце начало заходиться от страха, прыгая на уровне горла. Конечно, он слышал много мифов про ВИЧ, про эту «болезнь геев и наркоманов», но слышал и много правды. И она, эта правда, была сейчас не на его стороне.

Геи и наркоманы… Какое, блин, совпадение.

Лёва и ____ [18-19]

Лёва делал так, как попросила тётя Света: никому ничего не говорил.

День. Другой. Третий. Его выписали аккурат на девять дней. Мама забрала из больницы прямиком к Юриным родителям – в их светлую квартиру с занавешенными шторами, где все теперь разговаривали вполголоса. Лёва успел забежать домой, чтобы скинуть в комнате рюкзак с вещами, которые брал в больницу, и переодеться в тёмную рубашку с джинсами, а потом сразу поднялся к тёте Свете и дяде Мише.

Зайдя в прихожую, он оставил кеды в шкафу с раздвижными створками и, прежде чем задвинуть их обратно, выцепил взглядом Шевину биту – она стояла в самом углу, едва заметная среди рядов верхней одежды.

- Лёва, это ты? – послышался голос тёти Светы из гостиной. – Проходи сюда!

Лёва закрыл шкаф и шагнул в комнату.

До этого ему не приходилось бывать на поминках, но он заранее представлял подобное мероприятие как что-то очень тоскливое, с избыточным количеством алкоголя и плачущими родственниками.

На поминках Юры всего этого оказалось выше крыше: и тоски, и алкоголя, и слёз. Дядя Миша, сидевший во главе стола, выглядел пьяным ещё до начала, а тётя Света, Юрина бабушка и две каких-то женщины, наверное, тоже родственницы, плакали почти без перерыва, вспоминая, как Юра делал то или сё. Вспоминали обычно что-нибудь хорошее, от чего сначала начинали улыбаться или даже посмеиваться, а потом неожиданно плакать. Видимо, как и Лёва, заново проживали Юрину смерть.

Лёва сидел за столом молча, стараясь не слушать этих разговоров. Ему было непонятно: зачем специально собираться и травить себе душу?

К середине трапезы тётя Света встала из-за стола, вытащила с антресолей семейный альбом с фотографиями, и он пошёлпо рукам: все начали выискивать фотографии с Юрой, обсуждать, где и когда они были сделаны: «А помнишь, ты тогда забыла его из садика забрать?» - «Да, я в тот год так много работала». Они посмеивались, будто это было чем-то забавным, а Лёву потряхивало от злости: он до сих пор помнил Юрин взгляд из-под длинных мокрых ресниц, когда всех детей забирали родители, а он оставался последним.

Неожиданно альбом передали и Лёве, предлагая посмотреть. Он пролистал больше для вида – рассматривать всерьёз было бы слишком больно. На многих фотографиях, особенно совсем детских, он заметил самого себя. Самая ранняя совместная фотография была датирована летом 1983 года – им обоим на ней чуть больше полугода: два карапуза сидят на диване, вцепившись с разных сторон в трубку игрушечного телефона. Было заметно, как Лёва проигрывал в этом конфликте: Юра родился раньше на два месяца и тогда ещё выглядел крупнее, а потому, видимо, отбирал игрушки гораздо проворнее.