Онлайн книга «История Льва»
|
Они опустились на постель: Слава оказался снизу, он – сверху. Раньше, с другим парнем, всё случалось по-другому: он бы сейчас подтянул его к себе, за бедра, вынуждая раздвинуть ноги, и всё бы случилось без длинных прелюдий. Так всегда было с Яковом, так никогда не будет со Славой. На Славе была замысловатая многослойная шмотка: кофта, под которой ещё одна кофта (но на самом деле не кофта, а её имитация), под имитацией ещё одна имитация, а под всем этим футболка (настоящая, а не имитация), а под футболкой майка, и Лев замучился с этим похлеще, чем в тот единственный раз своей жизни, когда расстёгивал на девушке лифчик. Наконец, добравшись до смуглого тела, он откинул в сторону подвеску с молнией, и начал целовать тугие мышцы груди, задерживаясьгубами на сосках – каждый раз, когда он нежно проводил по ним языком, Слава сжимал под собой мягкое покрывало. Дразня, Лев медленно спускался поцелуями ниже, к животу, на котором от напряжения вырисовывались едва заметные кубики пресса, провел языком от пупка к паху, и уперся в разлохмаченный пояс джинсов. Справившись с тугой пуговицей, Лев махнул вниз замок на ширинке и стянул со Славы штаны вместе с трусами и носками. Оглядев любимое тело, Лев замешкался: что-то в нём изменилось. - Ты бреешь ноги? – удивился Лев. - Не только ноги! - Это-то ладно, но ноги… Раньше не брил. Слава, выдохнув, начал оправдываться: - Слушай, я нервничал, мне нужно было на что-то от… Лев рассмеялся и поцеловал его в бедро – от этого Славин член дернулся, как живой, а сам Слава замолчал на полуслове. - Мне всё нравится, - заверил Лев. – Я просто не ожидал. В его собственной одежде становилось нестерпимо жарко и тесно, особенно в брюках, и, он, придерживая член Славы, обхватил его губами, а второй рукой тем временем расслабил ремень на поясе. Слава шумно втянул носом воздух, заерзал бедрами и, запустив пальцы в светлые волосы, начал гладить его по голове. Льва всегда удивляло это в Славе: когда он делал ему минет, тот никогда не хватал его за волосы, а только вот так – осторожно опускал в них пальцы. Сам Лев такой аккуратностью к партнёрам не отличался: Славу, впрочем, он за космы не дергал – сначала стеснялся, а потом заметил, как ведет себя парень, и переучился у него. Всё, что он делал с ним в ту минуту, он делал множество раз до, но всё равно ощущал этот момент как особенный, как то, что больше никогда не повторится. Когда он несколько раз провел языком по влажной – и от слюней, и от собственной смазки – головке, Слава мелко затрясся и, отстраняясь, негромко попросил: - Стоп, стоп… Лев немедленно отпустил его, решив, что сделал что-то не так. Но Слава, приподнимаясь на локтях, виновато пояснил: - Я так долго не продержусь, а у нас большие планы. Иди сюда. Он схватил Льва за рукав рубашки, притягивая к себе, и тот начал задыхаться, чувствуя, как быстро пробегают Славины пальцы по пуговицам, освобождая его от рубашки, как горячие губы по-вампирски впиваются в шею – наверное, останутся засосы, но как было плевать на это в тот момент, кто бы знал. Слава осторожно – так, как умеет толькоон: быстро, страстно, но предельно аккуратно – развернул его за плечи, отправляя спиной на кровать, и Лев почувствовал себя максимально комфортно: да, так хорошо. Он и не думал раньше, как устал от нависающего состояния над другим человеком, от постоянной необходимости (необходимости, а не желания!) всё контролировать, всем управлять, говорить, что делать и заставлять других делать то, что он говорит. И самого себя заставлять тоже. Надоело. |