Книга История Льва, страница 227 – Микита Франко

Он сделал всё, что полагается: сначала пописал, потом залез под холодную воду (от чего стал ещё злее, чем был), но эрекция всё равно не проходила. Самый очевидный способ его не устраивал: едва он прикасался к члену руками, как начинал фантазировать что-то не то – ну, про Славу, как они с ним… В общем, не очень интересно, а самое главное: странно, стыдно, совсем не так, как он привык, и это пугало – откуда оно вообще взялось в его голове?

«Это потому что я пил, – объяснял себе Лев. – Сначала я напился, и мне стало представляться что-тоне то, и поэтому сны странные, и стояк, а Шева всегда говорил, что в похмелье самый жесткий стояк, вот он и не проходит…»

Короче, утешал себя мудростями от четырнадцатилетки.

Время поджимало, поэтому, делать нечего, он включил воду погорячее, зажмурился, разрешил представить себе всё, что хотел – чем больше отпускал контроль, тем хуже были эти представления – и кончил в самый ужасный момент своей фантазии: он представлял себя под Славой, и как тоже кончает, и как… Блять.

Он с отвращением поболтал рукой под струей воды, смывая с пальцев следы спермы – белая жидкость, смешиваясь с водой, убегала в сливной сток, и Лев надеялся, что его влажные мечты отправились туда же, вместе с ней. Стало легче.

Он вылез из душа и забеспокоился, что провёл там слишком много времени. А вдруг Слава подумает, что он там дрочил? То есть, он, конечно, это и делал, но не хотел, чтобы Слава это понял. Иначе бы он тогда и всё другое понял.

Он привёл себя в порядок перед зеркалом: умылся, почистил зубы, уложил волосы, попшикался сандаловым одеколоном и внимательно посмотрел на своё отражение: ничего странного? Подозрительного? Ни кругов под глазами, ни болезненной бледности – ничто не выдавало, что он вчера пил, что у него болит голова, что он хочет в ж…

Да хватит об этом!

В коридоре он снова столкнулся с внимательным взглядом Славы: пока шнуровал ботинки и надевал пальто, тот глаз с него не сводил. Лев всё боялся, что он припомнит. Но Слава подозрительно молчал. Выжидал.

Всякий раз, как он делал вдох, чтобы что-то сказать, Лев внутренне сжимался: вот щас, вот щас… Но Слава говорил совсем другое.

- Может, минералку возьмешь с собой?

- Давай.

Слава принес бутылку из спальни, Лев, щелкнув застежками на кожаном портфеле, убрал её внутрь: между маммографией и общим анализом крови. Посмотрел на Славу, стараясь при этом не сталкиваться взглядами.

- Ну, я пошёл.

- Подожди.

Момент настал. Сейчас он спросит: «Кстати, ты ещё не передумал?». Или (Лев не знал, что хуже) скажет: «Да, я знаю, что ты там дрочил».

Он повернулся к Славе и получил прощальный чмок в мягкие губы.

- Всё, теперь иди, - улыбнулся тот.

Он спешно вышел за дверь, и сразу вдохнул полной грудью: дома у него не получалось это сделать, от всех этих разговоров, переглядываний, недомолвок в квартире висела липкая атмосфера, в которой,как мухи в паутине, застревали любые его фантазии, и оставались там навсегда, как бесконечное напоминание о его бесстыдствах.

До онкодиспансера Лев добрался к часу, едва успев проскочить мимо регистратуры до того, как тётенька-оденьте-бахилы начнёт кричать: «У нас обед, куда припёрлися!». Артур ждал его на втором этаже в кабинете заведующей отделения: на двери висело имя Эльзы Арнольдовны, но мамы Артура на месте не было.