Онлайн книга «История Льва»
|
Он позвал Лёву на «Людей в черном» – второго июля фильм начинали крутить в кинотеатрах. Лёва ждал этого дня, как в детстве ждал подарков на Новый год – с трепетным замиранием в сердце и ещё, конечно, с большой-большой надеждой, что теперь всё будет как раньше. Может, ему ничего и не светит, может, они никогда не будут вместе так, как он хочет, но он был бы счастлив вернуть хотя бы их дружбу. На подходе к кинотеатру настроение у Лёвы испортилось: Шева пришел не один. Он стоял, прислонившись к массивной колонне старого здания, а рядом с ним – Катя. Шевина рука лежала у неё на плече – не обнимала, а именно лежала, будто он облокотился на девчонку от усталости. Лёва вдруг понял, что совсем не злится, что ему почему-то даже жалко её. Он как будто на секунду увидел Шеву таким, какой он есть: тощий, поношенный, с трясущимися пальцами. Землистый цвет лица. Мешки под глазами. Запах клея при первом же приближении. Лёва ощутил с Катей почти родственнуюблизость, ему захотелось сказать ей: «Может, ну его нахер и сходим в кино вдвоём?». У подножия колонны лежал Шевин рюкзак, из него торчала перемотанная белой изолентой рукоятка биты. Подойдя к ребятам, Лёва кивнул на рюкзак: - Зачем бита? - Да так, стрелка одна, - отмахнулся Шева. - Где? Какая? - Тут рядом. Есть один любитель прогуливаться мимо кинотеатра. С нагленькой ухмылкой Шева поднял рюкзак с земли и перекинул через плечо. Они с Катей направились к входу, а Лёва от растерянности не сразу и сообразил, что делать. Нагнав их, запоздало проговорил: - Кама же запретил его трогать. - А какое нам дело до Камы? - Он ваш… начальник, капитан и всё такое. Шева усмехнулся: - Это у тебя там… начальники, капитаны и всё такое. А мы чё хотим, то и делаем. У Лёвы скулы свело от злости, но он не стал ничего отвечать. Подумал: пусть Власовский сам себя спасает. Нарывается же он сам. В тёмном зале кинотеатра ещё до начала сеанса пахло газировкой и жженым попкорном. Ребята заняли места в третьем ряду: Лёва, потом Шева, потом Катя. Но едва погас свет, Шева переманил Катю в своё кресло: садись, мол, на коленки. Лёва смотрел на большой экран и изо всех сил старался ничего не замечать: ни мокрых поцелуев, ни чавкающих звуков, ни Шевиной руки, стремящейся пробраться под Катину футболку. Но чем больше уговаривал себя не смотреть, тем лучше всё видел: боковое зрение, чтоб его. Хоть шторки на глаза вешай. Лёва решил, что все против него. Весь мир. И Катя, на секунду вызвавшая в нём сочувствие, перестала казаться такой уж несчастной. Сидит на коленях и охотно подставляется. «Шлюха», - думал про неё Лёва. Он сглотнул вязкую, горькую слюну, и понял, что нужно делать. В нём просыпалась грубая и тупая сила: она наливалась в мускулах, расправляла плечи, сжимала кулаки. Когда на экране пустили титры, Лёва зашарил рукой под сидением (Шева запнул под кресло свой рюкзак) и, нащупав рукоятку биты, вытянул снаряд из рюкзака. - Э, ты чё! – Шева подскочил, скидывая Катю с колен. – У меня стрелка прям щас! - Конфискую, - ответил Лёва и, не дожидаясь реакции Шевы, пошёл вдоль рядов к выходу. Шева нагнал его и потом бежал рядом, подпрыгивая и пытаясь ухватиться за биту, но Лёва поднял её высоко над головой, и у Шевы не хватало ни сил, ни роста для этого состязания. Так они и вышли на Московский проспект,привлекая внимание прохожих, пока не завернули на Фрунзе. Там, за пятнадцатым домом, располагалась вереница гаражей – как раз напротив школьной спортивной площадки. Возле ржавой гаражной двери с номером пятнадцать расположились Вальтер и Грифель – у одного бита, у второго кусок железной трубы. Лёву замутило, когда он увидел их оружие, но виду, что испугался, не подал. |