Онлайн книга «История Льва»
|
- Побудь со мной. Он не понимал, почему стал такой нестабильный, такой эмоционально уязвимый рядом со Славой. И минуты не прошло, как он злился, как мечтал порвать уродов на куски, но стоило услышать: «Побудь со мной», – и вот он уже расплывается от нежности, целует его в лоб, обнимает за плечи, осторожно прижимает к себе, и говорит на ухо, что он рядом, что любит его, что чуть с ума не сошёл, пока искал его в городе. И, конечно, самое главное: - Прости меня. Мне очень нравится твой рисунок. - Почему ты не подождал меня дома? – спросилСлава. – Ты же сам оставил мне ключи. - Я думал, что сильно обидел тебя и ты не вернешься. - Ты сильно обидел меня, - согласился Слава. – Но это не значит, что я не вернусь. Лев перехватил его взгляд, надеясь, что Слава поймёт, как он благодарен ему за эти слова и за готовность прощать. Но Слава, гаденько улыбнувшись, вдруг сказал: - Ведь здесь остался мой патефон. Вот щас возьму его и пойду домой. - Я хочу, чтобы вы оба остались, – попросил Лев. Слава задумчиво провёл по его волосам, убирая пряди со лба, и на какой-то миг ему показалось, что он сейчас услышит: «Нет». «Нет, я забираю свой патефон и ухожу. Навсегда» Но Слава сказал: - Хорошо. - Ты как будто не уверен, - заметил Лев. - Конечно, я не уверен. - Почему? Слава, вздохнув, неожиданно сказал: - В детстве сестра постоянно дарила мне головоломки. Но самую главную она подарила мне в гей-клубе на семнадцать лет. Опять метафоры. - Я не понимаю, - признался Лев. - И не нужно, - Слава передернул плечами, будто смахивая с себя этот разговор, и переменившимся беззаботным тоном спросил: - Сделаешь мне чай? - Сделаю, - вздохнул Лев, выбираясь из кресла. А на кухне, зависнув над заварником с пакетом чая в руке, он снова и снова прокручивал в мыслях: что значит головоломка? Он непонятный? Его невозможно собрать? Он не складывается? Лев и Слава [62-63] Он пытался договориться со Славой, прийти к какому-то компромиссу. Сначала он просил не красить ногти вообще, но после лекции на тему: «Я делаю, что хочу, никому не мешают мои крашенные ногти, это только моё дело», Лев начал перебирать другие варианты: лак телесного цвета? Бывает же такой? А прозрачный лак? Ну, хотя бы черный, как у неформалов? - Почему я вообще должен себя как-то ограничивать в самовыражении? – раздражался Слава. На дворе была середина марта: прошло два месяца, как Слава впервые получил взбучку за своё «самовыражение», и Лев надеялся, что это был хороший жизненный урок, но становилось только хуже: простой лак стал гель-лаком, мама раздражалась, гопники улюлюкали в след, а у Льва сводило скулы. Слава поставил прогулочную коляску на мокрый снег, сообщил, что сходит за игрушками, и снова скрылся в подъезде. Лев остался стоять рядом с коляской, изредка поглядывая на Мики – его он держал за шарф, как за поводок – именно так он понял Славину инструкцию: «Следи,чтоб никуда не убежал». Ребёнок убегать и не думал: он завороженно смотрел на свисающие с крыши сосульки, сжимая в руках портативное радио, настроенное на местные политические новости. Слава рассказывал, что Мики успокаивается от монотонного голоса дикторов новостных станций («Единственный человек, который успокаивается от политических новостей в нашей стране», - скептически заметил тогда Лев). |