Книга История Льва, страница 127 – Микита Франко

- Какой-то затянувшийся вечер, - холодно ответил Лев, начиная догадываться, что ему врут.

- Извини, - невнятно ответил Яков. – Сам знаешь, ночной город…

Лев бросил трубку (и в прямом смысле тоже – кинул на кровать), сел за письменный стол перед картой Калифорнии и нервно застучал пальцами по столешнице. Он ярко представил, как бешенная белка, поселившаяся у него в голове, начала бегать в колесе, раскручивая мысли до ультраскорости.

Ему врут. Это очевидно. Зачем врут? Потому что не хотят говорить правду. А когда не хотят говорить правду? Когда она… неприглядна.Страшна. Опасна. Есть множество неприглядных, страшных, опасных профессий, и Яков связался с одной из таких – без сомнений. Но не все эти профессии связаны с работой по ночам под грохочущую музыку. Значит, нужно составить список из ужасных профессий и вычеркнуть из него все, что не подходят.

Лев потянулся к своему чемодану, чтобы вытащить блокнот, но, передумав, стремительно одернул руку. Блин, да зачем это! Всё и так очевидно. Власовский – проститутка. Иначе откуда у него есть деньги на все? На его экзамены, на самолёты, на смотровую площадку в дурацкой университетской башне. Лев раньше не знал ни одной проститутки, но был уверен – это те люди, которые могут позволить себе всё. Иначе зачем ею вообще становиться? Ведь можно было бы работать в фирме по производству фаянсовой посуды, быть кем-то социально приемлемым, но из года в год куча людей становятся проститутками, и если дело не в деньгах, то Лев тогда не знает, в чём ещё оно может быть.

«В принуждении», - подсказал ему внутренний голос, который Лев тут же заткнул: дело в деньгах!

Он не ложился спать в ту ночь. Яков вернулся в пятом часу утра, и Лев встретил его всё там же: за письменным столом, уперев взгляд в карту Калифорнии. Не то чтобы он просидел без движения все это время. Он вставал, ходил, лежал, даже ненадолго задремал, но, когда стрелка на часах начала подбираться к четырем: сел за стол и многозначительно начал смотреть в стену. Он считал, что это придаёт ему серьёзности.

Яков, прикрыв за собой дверь, осторожно спросил:

- Почему не спишь?

- А ты почему? – поинтересовался Лев, не отрывая взгляда от Сан-Диего.

- Я работал.

Лев, разозлившись, разрушил ауру томной загадочности и резко обернулся на Якова:

- Да? Кем? Шлюхой?

Тот фыркнул:

- Чего? Ты серьёзно?

- Что за кофейня, работающая по ночам? Таких не бывает.

- Ты мне не веришь, - не спросил, а догадался Яков.

- Конечно не верю. Когда я тебе звонил, у тебя там музыка играла и вообще черт-те что ещё происходило.

- Что?

- Черт-те что! – он уже и сам забыл, что именно. Теперь ему казалось, что там была какая-то групповая оргия, но точно он припомнить не мог.

Яков прошёл в комнату и, наклонившись ко Льву, ласково облапил того за шею. Льва передернуло, когда он представил, что этой ночью Яков обнимал так кого-то ещё. Он попытался выкрутиться из объятий,но Власовский крепко держал.

- Давай завтра сходим туда вместе? – предложил он.

- Куда? – не сразу понял Лев. Не в бордель же.

- Ко мне на работу. Посмотришь, чем я занимаюсь.

- Так ты не этот… не кофевар? – слово «бариста» Лев не смог вспомнить.

Власовский ответил с присущей ему дипломатией:

- Ну, я немного слукавил, но по сути не наврал.

Когда следующим вечером они ехали в метро в Сан-Франциско, Лев всю дорогу мысленно умолял: «Хоть бы это был не бордель, хоть бы это был не бордель…». Едва они вынырнули из подземки, пройдя по указателям к Кастро-стрит, Лев начал догадываться: всё гораздо хуже, чем бордель.