Книга Самая старая дева графства Коул, страница 91 – Марьяна Брай

Их было предостаточно на том же берег. И один булыжник с плоским верхом, очень кстати омытый водами, наверное во время разлива реки, я выбрала как основу. На него я положила шарик, нашла другой булыжник и шарахнула сверху.

Шарик отлетел в непонятном направлении, но у меня в кармане была еще пара. На этот раз я решила поступить поумнее – положила шарик в платок и только потом ударила опять. Развернула тряпицу, а он цел-целёшенек.

— Нет, дорогой, так дело не пойдёт, давай уже колись. Просто быть не может, чтобы ты имел такую крепость. Я понимаю, ты в детстве хотел стать дробью… Хочу тебя поздравить: ты куда твёрже дроби! – бормотала я себе под нос, рассматривая неподатливый черный крепыш. На нём появились будто бы слабые сколы, но ломаться он не спешил.

Я меняла камни, меняла углы, которыми фигачила по шарику, излохматила платок, но воз был поныне там.

Когда я вернулась домой, там уже вовсю кипела жизнь. Печь топилась. Лео с палкой шел на поле. А в загоне Нора привязывала на шею козе веревку.

— Это зачем? – спросила я.

— Мы с Лео решили привязать ее на улице. Травы там много. А вторая пустьдома сидит. Надеюсь, дождёмся приплода, - Нора поторопилась на выход, а я свела брови и смотрела ей вслед.

— «Мы с Лео»? – тихо повторила я. — Да и к чёрту вас вместе с Лео.

Поняла вдруг, что не нравятся мне эти мои мысли. Хотела откинуть, просто сосредоточиться на своих шариках, но Лео с Норой настойчиво лезли в голову.

— Ты же не возишься с козами, вчера камешки в реке искала, сегодня их долбила несколько часов. Живёшь, как хочешь, а ребята трудятся! Чего тебе опять не так? – спросила я сама себя.

— Ты зачем там стучала всё утро? – Марти, заспанная ещё, вышла на улицу.

— Хотелось, - не очень расположенная к разговору, буркнула я.

— Маму разбудила! Мы сначала подумали, что кто-то стреляет, - добавила девочка.

— Мама так решила?

— Лео! Он забежал к нам в комнату и спросил, где ты. А потом убежал на улицу. И, вернувшись, сказал, что это ты на берегу что-то долбишь камнем, - эта девочка была отличной Птицей Говорун.

— Ну, я больше не стану так делать. Обещаю! – я погладила ее по голове и, вспомнив про станки, стоящие в сарае, пошла туда.

Сначала я тёрла шарик о точильный станок. Зерно на круге было крупновато, да и пальцы страдали куда больше, чем шарик. Но я заметила, что верхний слой с него начал стираться.

Осмотрев станок, поняла, как снять с него шлифовальный камень. Свалила тяжеленную пластину на пол. Присела на принесённый Марти низкий, какой-то детский табурет, положила шарик на круг и аккуратно, словно втирая его в поверхность абразивного камня, принялась стачивать, слой за слоем.

Когда мне открылся совершенно изумительный цвет закатного неба, я охнула. А когда меня позвали завтракать, ответила, что поем позже.

Не знаю, сколько я так точила, но чем дальше, тем больше открывалось слоев. Бордовый неровно, но плавно, в виде звездочки, становился красным, а после розовым.

— Стеф, мы уже пообедали. Что такое ты делаешь? – голос Лео за спиной отрезвил меня, наконец. Я поняла, что спина просто ноет от усталости: сидеть в наклон с широко расставленными коленями – такое себе удовольствие.

— Лео, эти камешки… ну, круглые, которыми мы играем… вы их распиливали? – спросила я, зажав в руке результат моего многочасового труда.