Книга Самая старая дева графства Коул, страница 35 – Марьяна Брай

Конечно, после двадцати пяти я стану дряхлой, а вот он, уверена, будет считаться молодцем еще лет десять. А может, и эти вот осколки прошлого века, сидящие на тёткином диване, тоже старыми не считаются?

— Я могу продолжать? – уточнил юрист, и я, дав согласие, вернулась на своё место.

Выражение тётушкиного лица в этот момент я не поняла. И мне было совершенно всё равно, что оно выражает. Но если бы тогда задумалась…

Дальнейший рассказ о моём приданом включал некие суммы, которые я всего лишь пыталась запомнить. Ещё в нём было упомянуто про украшения матушки. И именно они заставили глаза моих кавалеров приоткрыться шире и заблестеть.

Далее эта троица долго и детально описывала свои имения, овец, пекарни и прочее, чем занимались их деды, отцы, а теперь и они. Я поняла, что все они не были аристократами, в отличие от меня, и хотели получить лишь новый статус.

Потом нам подали чай, и я возблагодарила Бога, что мы не станем вместе ужинать.

По очереди им подали кареты, и как только женихи отчалили, я выдохнула.

— Думаю, нам стоит перекусить, - предложила тётка.

— Я сейчас вернусь, - пообещала я, поднялась в комнату и под негодующим взглядом Лиззи сняла корсет и шляпу.

Лилит заметила, что моя талия стала пошире, и даже укоризненно поджала губы. Но мне было настолько плевать, что позволила себе не переживать по пустякам.

Это только моя жизнь, и я уже жила одну. Если мне предстоит выйти замуж в любом случае, то теперь ничто не имеет значения.

— Кого бы ты выбрала сама? – голосом, полным заинтересованности, спросила Лилит, как только я впилась зубами в кусок печёного картофеля.

— Выбор, конечно, велик, леди. Все господа настолько прекрасны, что мне понадобится время, - уже совсем не переживая за своё будущее в доме родственницы, ответила я, прожевав.

— Ты права, - она еле сдержала смешок, как мне показалось.

— Тот, что глух, пожалуй, пока несомненный лидер этого списка, потому что он ещё и малоподвижен, - решив, что вставлять шуточки про неторопливого любовника здесь не стоит, продолжила я, наблюдая за Лилит.

— Стефания, - на последнем слоге её губы растянулись.

— Да, леди, я знаю, вы желаете мне только добра. Прошу извинить, если я чего-то не понимаю, но вот этот овцевод, помогающий сироткам, - я заглянула прямо в её глаза, - вы уверены, что он не … позволяет себе лишнего с ними. Его взгляд…

— Ты неглупа, Стефания, в тебе есть стержень, есть сила и мужество… в отличие от твоей матушки. Нельзя говорить о ней плохо, я знаю. Но раньше… не могу сказать, что ты была глупа. Ты была избалованной, вредной, и, как минимум - неумной, - помявшись, открылась таки Лилит.

— Так сильно я переменилась? – мы одновременно и почтиодинаково подняли брови в вопросительном жесте и вместе улыбнулись этому сходству. Ее глаза, окаймлённые затейливыми сеточками морщин, внимательно вглядывались в моё лицо, будто искали что-то очень знакомое, или даже больше - родное.

— Сильно. И когда я получила письмо от Дианы, думала она шутит. Ты вела себя как девчонка: жила, как хотела. Но чтобы позволить себе в обществе стать посмешищем? Когда ты одному за другим отказывала всем женихам, я думала, ты мстишь брату за предательство матери. Но на людях ты была идеальной.

— А сейчас? – я отставила тарелку.

— Сейчас ты… как будто по настоящему живёшь исключительно для себя. Так могу позволить себе жить я, Стефания. Только человек, жизнь которого позади и чьё-либо неодобрение не будет стоить ему всего.