Книга Кумир, страница 101 – Ксения Черриз

– Что случилось? – спросила я.

– Да так, сцепился с одним парнем.

– И когда ты только успел? Опять вчера напился в баре? – покачала я головой. Я старалась говорить буднично, прогоняя воспоминание о его губах и своей совершенно недостойной реакции на них, – как будто ничего и не было.

– Дурное дело нехитрое.

– Чем займемся? Хочешь, пойдем в галерею, или в Исторический музей, или…

– Нет, – он покачал головой. – Своди меня лучше в свое любимое место. Хочу запомнить ту Москву, которая нравится тебе. А достопримечательности оставим на следующий раз.

Его просьба удивила меня, но я согласилась, и мы поехали в Измайловский парк. В студенческие годы мы часто тут гуляли компаниями, да и в детстве с родителями приезжали. Мне всегда нравилось это место. Я любила кататься по дорожкам парка на велосипеде, а потом есть сладкую вату. Аттракционы привлекали меня мало – в детстве я была слишком пуглива, чтобы ими наслаждаться, а сейчас у меня хватало способов пощекотать нервы и без «американских горок» – ведь они были прямо здесь, рядом со мной. Зато мне нравился «Теремок» – как я называла Измайловский кремль, когда была маленькой. Красивый, как будто сошедший со страниц народных сказок. Но сегодня у меня была определенная цель.

– Колесо обозрения? Серьезно? – Тони задрал голову, рассматривая огромное сооружение.

– Очень серьезно, – кивнула я. – Одно из старейших колес в Москве. Такого вида больше нигде нет.

– Ты, наверно, шутишь.

– А вот и нет, – ответила я и направилась к кассе.

Я знала, что он боится высоты, и прекрасно помнила тот день, когда мы катались на колесе обозренияв Санта-Монике, тогда мне казалось это таким романтичным жестом – впрочем, так оно и было. Когда Тони попросил показать значимое для меня место в Москве, я сразу подумала о колесе, потому что любила весь город, особенно смотреть на него с высоты. Мне нравилось то, какой он необъятный, многоэтажный и зеленый. Я любила смотреть вдаль, зная, что не увижу даже края Москвы, и то, насколько она большая – как целое государство, – внушало мне трепет. Не скрою, я хотела заодно и немного помучить того, кто доставлял мне так много неприятностей.

Мы забрались в кабинку и оказались одни на узкой скамейке. Я только сейчас поняла, что очутилась запертой наедине с Тони, и сбежать не смогу, пока мы не сделаем круг. Мне вдруг стало трудно дышать.

Мы поднимались все выше, и перед нами открывался шикарный вид. Я смотрела, но не видела. Память снова и снова прокручивала в голове вчерашнюю сцену. Слова, которые сказал мне Тони… Теперь я знала, почему они казались мне такими знакомыми. «Джулс, я влюбился в тебя в первую же встречу, но гордость, страх и глупость не дали мне признать этого, пока не стало слишком поздно… я не хочу тебя терять». Да, забыть я была не в силах. Та сцена была пересмотрена мной в свое время сотни раз. Я вспомнила рисунок, который сама рисовала по ее мотивам. Вот почему и лицо Тони в тот момент, и его слова я запомнила до мельчайших деталей. Меня не покидало ощущение дежавю, и теперь я знала правду. Я открыла было рот, чтобы поговорить с ним на эту тему и раз и навсегда расставить все точки, где положено, но он опередил меня.

– Улиана, – тихо позвал меня Тони, и я внутренне затрепетала – он слишком редко называл меня русским именем. – Я должен извиниться. За вчерашнее.