Книга Цветок вампира – аконит, страница 74 – Лили Мокашь

Каримов безмолвно раскрыл рот, смотря то на меня, то на нечто позади. Я обернулась и увидела машину Смирнова. Она все стояла на подъездной дорожке, а водитель без стеснения наблюдал за развернувшимся представлением.

– Ася. – Ник дотронулся до моего плеча, призывая обратить внимание на него. – Какая травля? Какая реклама? Ася, о чем ты?

Резким движением я сбросила его руку с плеча:

– Очевидно, неудавшаяся.

Я вложила в слова всю накопленную обиду и злобу. Все повторялось, хотя я так надеялась, что в Ксертонивсе будет по-другому. Предательство отдавало горечью во рту. Хотелось расплакаться здесь, посреди дороги, но меньше всего я желала доставить удовольствие двум заигравшимся мальчишкам, а потому уверенным шагом направилась к подъезду. Дверь за мной оглушительно захлопнулась, подарив спасительную тишину. Не находя больше сил, я опустилась на ступеньку и заплакала.

Не знаю, сколько я просидела в сыром темном подъезде, предаваясь рыданиям. Вместе со слезами наружу изливались все обиды и невзгоды за прошедшую пару месяцев. Точно инородный предмет, Ксертонь отвергала меня с момента приезда, не позволяя ни узнать себя, ни хотя бы попытаться сблизиться. Все зачатки доброго и хорошего оборвались в один день. Дружба, которой я дорожила и которая, как мне казалось, могла перерасти в нечто большее, обернулась предательством. С девушками в классе я не находила общий язык, но, сказать по правде, это случилось не впервые: в Ростове у меня были лишь две близкие подруги, которые растворились в ксертоньском тумане и перестали отвечать на сообщения в Сети. Помню, в начальной школе дела шли лучше, но начиная с седьмого класса я отдалилась от большинства, просто не поспевая за изменениями, которые безжалостно наступали на пятки, твердя, что мне нет места во всеобщем витке взросления. Наверное, именно про таких, как я, говорили «родилась не в то время».

Утерев слезы, я поднялась в квартиру. Стоило открыть дверь, как с порога меня встретил пленяющий аромат блинов. С кухни доносилось шипение масла и неразборчивые голоса из телевизора. Должно быть, Костя фоном слушал новости во время готовки или смотрел какую-то передачу. Неужели он в хорошем настроении?

Сняв обувь и повесив куртку на крючок, я заглянула в зеркало. Для человека, который дважды плакал за один день, лицо выглядело вполне свежим. Удивительно.

Пригладив непослушные волосы, которые от лесной влажности завились еще сильнее, я мелкими щипками прошлась по лицу, придавая румянец, будто только вернулась с улицы. Расправив плечи, я одернула книзу кофту и глубоко вдохнула, готовая ко всему – этот день уже не мог стать хуже, а значит, и не стоит переживать напрасно.

Пройдя в кухню, я застала Костю стоящим у плиты. Через плечо у отца было переброшено полотенце. Подхватив сковородку за ручку, Костя ловким движением заставил блинчик перевернутьсяна другую сторону. Когда еще влажное тесто соприкоснулось с пылающей поверхностью, от сковородки пошел пар, а шипение стало громче. Всегда думала, что кулинарные способности Кости заканчиваются на жарке яичницы или, на худой конец, разводимой водой каше. Я прислонилась к стене, обняв себя руками, насколько это было возможно, и молча наблюдала, как один за другим румяные блины отправляются к собратьям на тарелку.