Книга Цветок вампира – аконит, страница 69 – Лили Мокашь

После картин с безмятежной природой следовало более крупное полотно с лесорубами на опушке леса. На нем изображалось порядка пяти мужчин, если я никого не упустила: один топором рубил сосну, двое других, руководствуясь командами третьего, укладывали готовые бревна в запряженную черногривым конем телегу. Пятый выглядел значительно старше остальных из-за обильной бороды. Она доставала почти до ворота подпоясанного кафтана. Мужчина на картине выглядел уставшим. Художник изобразил его сидящим на пне с широко расставленными ногами, спина чуть подана вперед, локтями он опирался о колени. Все в позе мужчины говорило не только об усталости, но и о некоем сожалении, которое художник, должно быть, и пытался запечатлеть, придав персонажу выделяющиеся на фоне остальных черты.

Завороженная, я вглядывалась в лицо бородатого лесоруба, пытаясь разгадать причину его настроения, когда одна из дверей в зал отворилась и появился Станислав. Увидев меня, он улыбнулся и с облегчением произнес:

– Хорошо, что ты еще не ушла. Пришлось бы по лесу ловить.

– Зачем меня ловить, если можно просто позвонить?

– А у тебя с собой телефон?

Я тут же опустила руку в карман куртки и ничего не нашла.

– Должно быть, оставила на столе в кафе.

– Ты слишком часто теряешь телефон, – ответил Станислав и достал свой из заднего кармана джинсов, после чего пару раз нажал большим пальцем на экран. Вскоре телефон завибрировал, и Стас довольно кивнул. – Он у Каримова. Пойдем. Я отвезу тебя домой.

– Спроси его, пожалуйста, не звонил ли Костя. – Я отвернулась к картине и продолжила всматриваться в лицо лесоруба. Складывалось впечатление, что если простоять достаточно долго, изучая омраченное необъяснимой скорбью лицо, то мужчина обязательно откроет свою тайну внимательному зрителю. Истина скрывалась где-то внутри полотна и ускользала, а мне так хотелось ее постичь и желательно поскорее: вряд ли когда-нибудь еще представится шанс пересечь порог дома Смирновых.

– Нет, не звонил. У тебя нет ни пропущенных, ни сообщений. – Стас поравнялся со мной и вместо того, чтобы посмотреть на картину, изучал мое лицо, точно я представляла куда больший интерес, чем полотно, которое Смирнов видел каждый день.

– Нашла что-то интересное?

– Да, – начала я, решив поделиться. – Этот мужчина на картине, что его так расстроило?

– Почему ты думаешь, что он расстроен?

– Посмотри на позу. – Я поднесла руку к полотну поближе, чтобы точнее показать, о чем говорю. – Видишь, как он облокачивается о ноги и как опустил кисти рук вниз? Спина пусть и подана вперед, но плечи почти прижаты к ушам. Ему словно некомфортно.

Я обернулась к Станиславу и увидела, что он замер, пораженный моими словами. Брови приподнялись в удивлении, рот приоткрылся, а в уголках губ наметилась улыбка.

– Ты очень четко уловила позу, но упустила кое-что не менее важное на полотне.

Сделав пару шагов назад, я попробовала посмотреть на картину целиком. Этому трюку научила меня мама, когда мы на пару дней приезжали в Москву для подписания контракта с издательством и зашли в Пушкинский музей. Некоторые полотна из экспозиции были в длину, как вся Костина квартира, и рассмотреть, что на самом деле на них происходит, с близкого расстояния было просто невозможно. Множество деталей никогда не складывалось в единое повествование, пока ты не охватывал взглядом всю композицию целиком издалека. Я надеялась, что и сейчас мамин трюк поможет распознать упущенное.