Книга Особенности современной артефакторики, страница 88 – Ольга Булгакова

Еще противней было от того, что не все поняли эту игру. Кое-кто даже хвалилмагистра. К счастью, мне не пришлось вмешиваться. Кора с нескрываемой злостью назвала поведение декана бойцов отвратительной манипуляцией. И пусть, как и в другие разы, негативные эмоции феи не влияли на чувства ее собеседников, нужный эффект все равно был достигнут. Парни, дав себе труд подумать, согласились с Корой и тоже злились на магистра, потому что попались на его уловку.

Не знаю, что могло бы изменить отношение артефакторов к магистру Фойербаху. Наш факультет считал его придирчивым, высокомерным, излишне требовательным и несправедливым человеком, выбравшим Робина жертвой. И, как верно сказал Марк, на месте Робина мог оказаться любой из нас. Значит, нам оставалось лишь сообща давать отпор.

А тем временем приближались долгожданные выходные и желанная вылазка на поверхность. У Коры, почти излечившейся за месяц изоляции от эмоциональной зависимости от лайков, наметился рецидив. Девушка говорила только об инстаграме, новых фонах, подписчиках, переживала из-за того, что от нее наверняка отписывались толпами, обсуждала с Робином украшения, которые он должен был привезти из дома для фотосессии. Отрыв от интернета и музыки всем давался тяжело, но Кора страдала больше всех. Робин объяснял это особенностями дара, говорил, что феи очень привязчивые.

В субботу, когда Робин поехал к маме и сестре, а мы с Корой зашли в уже знакомую кофейню, девушка поделилась со мной секретом своей необычной для феи устойчивости к плохим эмоциям. Это получилось случайно. Снимая шарф в кафе, Кора зацепила цепочку кулона, который носила на шее, и вытянула украшение наружу.

— Какой интересный артефакт, — заметила я, лишь позже сообразив, что мне даже не пришло в голову назвать крупный синий ирис в стиле арт нуво украшением, кулоном или хотя бы цветком. Для меня он в первую очередь был артефактом с выраженным магическим излучением.

— Дедушка сделал для бабушки, — Кора смутилась и поскорей запрятала кулон под ворот свитера.

— Она тоже была феей? — ляпнула я, позабыв из-за любопытства, что о таком не говорят.

Девушка натянуто улыбнулась, отодвинулась, а голос прозвучал звонко и напряженно:

— Не понимаю, о чем ты.

Мне стало стыдно. Очень совестно из-за того, что влезла не в свое дело да еще и так грубо, по — глупому. Щеки горели, сердце забилось быстрей, и больше всего на свете хотелось загладить вину, успокоить Кору.

— Прости. Пожалуйста, прости. Я случайно, я не хотела обидеть, тем более ничего же обидного в этом нет.

Девушка поджала губы, сцепила руки на коленях. Дурной признак.

— Кора, послушай, я в самом деле не хотела говорить об этом. Вырвалось. И никому другому я не сказала и не скажу. Честное слово!

Кажется, мое искреннее раскаяние немного ее убедило.

— Давно знаешь? — тихо спросила Кора.

— С первого дня учебы, — глядя ей в глаза, поспешно рассказывала я. — Ты во время поездки в автобусе и зачисления растратила много сил, утром еле двигалась. Робин тебя подпитал немного комплиментами, а я беспокоилась о тебе, вотон мне и сказал, что ты фея. Чтобы я преподавателей не переполошила в первый же день. Робин предупреждал, что я никому не должна рассказывать. Я и молчала, но наедине с тобой вот вырвалось. Прости, пожалуйста.