Книга Особенности современной артефакторики, страница 4 – Ольга Булгакова

Каждый шаг в светлую комнату, из которой доносились голоса Αлекса и гостьи, давался мне с трудом. Каждый шаг натягивал нервы так, что плотно стоящие один в одном стеклянные стаканы тревожно позвякивали.

Вдох — выдох. Это всего лишь разговор с обыкновенной служащей департамента. Всего лишь. Что это я так разнервничалась?

Решительный шаг вперед, улыбка, которой следовало быть свидетельством моей непринужденности:

— Здравствуйте, — прозвучало твердо, хоть руки дрожали, и лед в кувшине бился о стенки.

— Здравствуй, Лина Штольц-Бах, — голос чиновницы объединил мое настоящее родовое имя с фамилией приемных родителей.

Мне это понравилось. Потому что я давно не слышала из чужих уст фамилию Штольц, и потому что двойная фамилия была данью уважения и знаком признательности людям, вырастившим меня. Алекс всегда говорил, что незначительные детали могут расположить к человеку. Произнесение двойной фамилии стало тем самым зерном риса, склонившим чашу весов в сторону симпатии к чиновнице.

Женщина была немногим старше моих приемных родителей. В темных коротко стриженныхволосах проблескивала седина, у глаз и углов рта залегли морщинки, говорившие, что гостья действительно часто улыбалась. Темно-зеленые глаза, миловидное лицо, светлый костюм, голубая блузка, аккуратные руки, украшенные лишь тонким ободком обручального кольца. Все это я подмечала украдкой, пока наливала в стаканы холодную воду.

— Мне не хотелось бы говорить без вашей жены, господин Бах, — поблагодарив меня, чиновница взяла стакан.

— В прошлом вашим коллегам не мешало отсутствие одного из родителей, — заметил Алекс. Он тоже был насторожен, я это чувствовала.

— Не в этот раз, господин Бах. Не в этот раз, — гостья мягко покачала головой, и Алекс не настаивал.

Марина, к счастью, недолго была занята на кухне, потому что темы для беседы иссякли очень быстро. Пара слов о погоде, несколько фраз о городке, в котором мы жили, но обсуждать оказалось решительно нечего.

— Пожалуй, мне стоит представиться правильно, — начала чиновница, когда пришла Марина и села в свое любимое кресло. — Амалия Фельд, заместитель главы европейского магического департамента по делам несовершеннолетних магов.

Она достала из нагрудного кармана удостоверение и протянула его Алексу.

— Я чародейка и пришла сегодня, чтобы лично сообщить очень важную для Лины и всего магического сообщества новость, — она улыбнулась, посмотрела мне в глаза: — Международному совету магов удалось объяснить правителям-мирянам, что от запрета на обучение волшебников значительно больше вреда, чем пользы. Магические школы во всем мире возобновляют свою работу!

Я схватилась за подлокотник, бросила короткий взгляд на притихших приемных родителей. Сердце стучало, колотилось о ребра.

— Не смешная шутка! — ожесточенно заявила я.

— Это не шутка, — мое недоверие, казалось, госпожу Фельд вовсе не задело. — Это правда, а она не должна быть смешной.

Из кожаной папки, лежавшей рядом с ней на диване, гостья взяла верхний лист и протянула мне.

— Это постановление Лиги объединенных наций о том, что обучение магов разрешают возобновить, — женщина говорила серьезно, совершенно серьезно. С таким лицом не шутят о вещах, от которых зависят судьбы.

— Это, — она положила на стол передо мной ещё один документ, — внутреннее распоряжение Совета волшебников о том, кого допускать к обучению в первый пробный год.Ты за пять лет ни разу не нарушила запрета на использование магии. Ты была предельно осторожна и отнеслась к законам с поразительной для твоего возраста сознательностью. Именно таких магов зачислят в школы в первую очередь. Магическое сообщество меньше всего хочет, чтобы в учебных заведениях случились какие-нибудь досадные неожиданности. Потому что из-за них школы могут снова закрыть.