Книга Няня для дракона с большим… наследством, страница 56 – Натали Мед, Хельга Блум

И не успела я раздражённо буркнуть, что не все видят в темноте, как коты… или как драконы, как он продолжил:

— Светятся! На охоту вышли!

И я увидела! На мощных стволах нескольких деревьев действительно сияли какие-то радужные огоньки. Я шагнула ближе, присматриваясь.

Меня ожидало самое странное зрелище, какое только можно было себе представить: на стволах сидели насекомые (ну, наверное, насекомые), напоминающие помесь жука и паука. Круглый панцирь, как у жука, размером с лесной орех, испускающий это завораживающе-красивое сияние… восемь мохнатых паучьих ног, вцепившихся в кору дерева… И больше ничего не видно.

— Но… — начала было я.

Но меня перебил Арадий:

— Смотри, смотри!

И я увидела, как один из ночных мотыльков, вьющихся вокруг светящегося пажучка, всё-таки присел на него… и прилип.

А дальше я с ужасом наблюдала, как несчастный мотылёк растворяется на панцире пажучка, одновременно впитываясь в него.

Всё произошло очень быстро. Пара минут — и пажучок, чистый и блестящий, снова сияет в темноте, приманивая ночных насекомых.

— Он их переваривает прямо сразу! — ужаснулась я. — Я поняла, почему нужны перчатки!

— Да нет, — поморщился Арадий. — Пажучки выделяют жидкость, которая растворяет хитин. У людей же в коже хитина нет? Нет. Значит, люди могут брать пажучков голыми руками.

— А драконы?

— А у молодняка драконов. — поучающим тоном продолжил Арадий, — выработка хитина начинается не раньше достижения ими двенадцатилетнего возраста. Так что мы с братьями пока в порядке.

— Если ты закончил лекцию, — подпрыгнул в нетерпении Шемрок, — то давайте ловить! Только быстро и осторожено.

— Да, — добавил Арадий. — Если спугнёшь, он погаснет и ты больше его никогда не увидишь. Они бегают ужасно быстро!

А Лето ничего не говорил, он уже засовывал в баночку второго или даже третьего пажучка, от усердия аж высунув кончик языка.

Шем с Арадием переглянулисьи быстро рассредоточились по полянке, выискивая новых пажучков, а я решила задать Стелларии мучающий меня вопрос:

— А с пажучками можно разговаривать?

— Конечно, можно, — удивилась та. — Кто же вам запретит?

— Ох… — потёрла я лоб. — Я имела в виду, разумные ли они. Могут сами разговаривать?

— Не знаю, — задумалась девочка. — Никогда не слышала, чтобы они разговаривали. И не читала о таком. А я изучаю межвидовые коммуникации.

У меня просто камень с души свалился! И я осмелела настолько, что, мучаясь от отвращения, оторвала от дерева одного пажучка (он оказался гладким и маслянисто-скользким) и сунула в баночку. На этом я посчитала свой долг выполненным и дальше просто наблюдала, как весело прыгают по ночной полянке мальчишки, радостно перекликаясь друг с другом, подсчитывая, кто сколько штук поймал.

Мальчишки убежали вперёд меня кормить жабонков, Стеллария, которой пообещали одного птенца, тоже убежала с ними, на миг растеряв свою отстранённую задумчивость и оказавшись обычной слегка шаловливой девчонкой. Она даже отвесила шутливый подзатыльник Шемроку, который снова попытался дразнить Арадия. Такой она мне нравилась больше: нормальная живая девочка, а не какая-то шекспировская Офелия не от мира сего.

А мне позарез нужно было побыть одной. Без драм, без выяснения отношений, без бесконечных пикировок… Безумная ночь, перевернувшая всю мою жизнь, и не менее безумный день. И ни часика наедине с собой, чтобы всё это осмыслить. Скажите, как я дошла до жизни такой? Я же мечтала о тихой спокойной пенсии… Вывести этот новый сорт бородатых ирисов, может быть, завести ещё одного кота… И никаких людей, никаких подработок, никаких проблем. Да чтоб Марку изрядно икнулось!