Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 85 – Элина Птицына

Ганг посторонился, молча разглядывая купца.

— А чо ж вы сударь такой сурьезный? Ишь, как ученый барин! Аль вам незнакомцы не любы? Так я отрекомендуюсь. Ик. Именитый гражданин, купец, — бородатый важно вздел палец, выкатил глаза и с ударением на каждом слове повторил. — Купец первой гильдии, Сергей Иванович. Я. Ик. Иванов.

— Закусить не подать ли вам, Сергей Иванович? — мягкой скороговоркой вопросил Ганг, включаясь в эту игру, и, не дождавшись ответа от гостя, который смотрел на него все так же выкатив глаза, подергал грязную веревку звонка. — Я, Сергей Иваныч, простой человек, в мещанском сословии числюсь. Сидоровы мы, спокон веков — Сидоровы. На таких верхах, как вы, не летаем. За честь, стало быть, спасибо. Польщен. Весьма польщен таким знакомством. И подумать не мог, да…

— Ивановы тоже мещанами когда-то были, — глубокомысленно изрек именитый гражданин и пошел внутрь номера, отчего хозяин на секунду прикрыл глаза, скрывая бешенство. — Торговать, значится, решил в моем городе? А. Сидоров?

— В вашем, сударь? — так же мягко переспросил мещанин.

— Я здесь во как всех держу, — купец выкинул руку вперед и сжал кулак. — Пожрать есть у тебя? А? Сидоров?

— Так не извольте сомневаться, сейчас половойподнимется, сделаем заказик, — вглядываясь в гостя ответствовал мещанин: на самом деле пьян? Притворяется? И чувство, что виделись раньше, только крепнет. Но где?

Думай, Ганг!

— Выпить пусть несут, — буркнул Сергей Иванович. — И давно торговлей промышляешь, Сидоров? С кем водишься-то?

— Да я по мелочи, — застеснялся мещанин. — А сейчас так больше всего интереса имею до болотной селедки. Жена у меня на сносях: распробовала ее, теперь одно твердит: хочу, говорит, вези, говорит, а то скину, говорит. Ну вот как так? А мне-то наследник нужен. Так что я больше по семейному делу приехал, но не афиширую, конечно, понимаете? Семейные дела они все же семейные, не для посторонних ушей, людишки чужой радости-то огорчаются, а там и — зависть. Она многих противу совести толкает. А мы, говорю же, люди маленькие, позволить того себе не можем — нехорошего глаза-то.

— Да не части ты! Надоел, — Сергей Иванович устроился в кресле поудобнее и поскреб где-то под бородой.

Ну, прямо как я, отметил Ганг, когда от клея подбородок зудит…

Половой, наконец, сунулся в дверь и, быстро окинув номер взглядом, расплылся в улыбке:

— Изволите чего, сударики? Сергей Иванович, вам холодненькой подать? — он угодливо изогнулся перед гильдейским.

— Тащи, побольше, а то поговорить не с кем, понимаешь, — Иванов поманил полового и, когда то с готовностью подскочил, ухватил его за фартук и подтащил к себе. — Рожи одни и те же кругом. И ба-а-а-бы! — Теперь он сграбастал полового за грудки, заставляя согнуться еще ниже, прямо ухом к самым купеческим губам. — Бабы — они не бабы. Они — змеи! Змеишщщи! Вьются туда-сюда, туда-сюда! Так и метлешат перед тобой! Туда- сюда! Туда-сюда! Ду-у-у-шу тянут! Цацу утром видел с обормотом имберийским? Во! То же змеишща будет!

— Вестимо, — подтвердил слуга. — Змеи. Истинные. У меня теща — гадюка, Госпожицей вам клянусь! Настоящая!

— Не клянись! — купец с недюжинной силой резко оттолкнул слугу, но тот умудрился удержаться на ногах и даже, словно нечаянно, отшагнул за спину незваного гостя. Ганг внимательно взглянул на полового — другой бы уже улетел в угол. Купец быстро развернулся: маневр не остался им не замеченным.