Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 232 – Элина Птицына

— Ты помнишь, Лес, — сказала она вполголоса. — И я помню. И покуда будет жив род мой, мы будем помнить и отдавать тебе твоё.

Лес в этом месте был достаточно узок и вскоре Салля вышла на луговину, которую сквозь легкий туман золотили утренние лучи осеннего солнца. Лес, умытый туманом и солнечным светом был наполнен тем характерным запахом, который прямо указывает на близость зимы, и одновременно напоминает об ушедшем лете.

С наслаждением вдыхая бодрящий воздух, Салля весело поднималась по луговине, что не была ровной, но мягко повышалась к другому краю леса. Птицы пели так, как будто снова встречали весну, и Салля весело улыбалась им и новому дню. О, как хотелось ей выскочить на середину луговины и закружиться в танце победительницы, выкрикивая торжествующую песнь в небо, но всему свое время — Салля еще раскинет руки-крылья, заявляя миру о новом торжестве любящейи любимой женщины, а пока же шла она, благоразумно держась ближе к неровной кромке леса.

Луговина закончилась, и легко вбежала Салля под прозрачный полог из желтых, влажных от тумана, листьев, что качались невесомо над ее головой, ожидая дуновения ветерка, дабы покинуть родную ветку и присоединиться к своим собратьям, а покуда же поблескивали от росы, и солнечный свет играл в редких алмазных каплях. Лес радостно тянул кроны к высокому синему небу и сам словно пел каждой своей веточкой наравне с неугомонными птахами.

Но вот еще один голос вплелся в разноголосый утренний хор: веселый ручей нес свои малые воды к большой и судоходной Аге, а по дороге завивался причудливой речушкой, убегая в глубокий овраг.

Безбоязненно спустилась в него Салля и теперь шла по самой кромке берега, не обращая внимание на глубокую тень, что давали густые кусты, росшие по склонам оврага. Ручей приятно журчал по каменистому дну и не один луч солнца не достигал его вод. Овраг становился все глубже, темнее, и новый рокот явственно вплетался в звонкий голос ручья.

Снова стало больше плоских камней, наконец, появились небольшие валуны, о которых волны ручья разбивались с легким бурлением, усеивая все вокруг брызгами и водяной пылью. Салля вспрыгнула на самый высокий валун, с улыбкой наблюдая как разбивается вода у ее ног, а потом вскинула голову, вглядываясь в яркое голубое и бесконечно далекое небо, что изгибалось, повторяя края оврага над камнями, кустами и крепкими корнями деревьев, которым не хватало земли на обрыве.

Она помахала рукой небу и, наконец, засмеялась в полный голос, не боясь, что ее кто-нибудь услышит. Водопад был совсем близко, и шумящая вода заглушала все иные звуки.

Конечно, это был очень небольшой водопад, но Салля и не видела больших, а этот казался ей прекрасным. Он клубился, разбиваясь в брызги на мокрых валунах, и летел распущенными белыми косами вниз, в темную чащу, чтобы истечь из нее и снова побежать к полноводной Аге и где-то там вдруг выскочить на равнину, притворившись смирной речушкой, которую с разбегу перепрыгнет любой охотник.

Салля аккуратно, умело балансируя, спустилась вниз по мокрым валунам, на край каменной чаши, где яростно пенилась вода. На этих хмурых камнях любой неверный шаг мог стать последним, но густой мох, пробивающийся межкамней, порой облегчал ей задачу, но чаще все же усложнял — Салля опасалась его светлой обманчивой зелени. Самое сложное было в другом: пройти по краю каменной чаши между струей воды и отвесной стеной оврага.