Онлайн книга «Осколки на снегу. Игра на выживание»
|
Ночная жизнь и обычаи города Темпа, столицы Северной Империи, описанные Гарольдом Генри Харлоем, путешественником Первая рюмка — для здоровья, вторая — для веселья, а потом еще десяток третьих… Народная мудрость, изреченная в каком-то кабаке Эта неделя у Рябого не задался с самого первого дня, вот прямо с утра. Сначала его бросила баба. Сделала она это гораздо раньше, просто Рябой протрезвел только к утру первого дня недели, когда и обнаружил пропажу. Но баба, как полагал Рябой, дело наживное — ну, не единственная она у него и не первая — а вот то, что ни опохмелиться, ни пожрать нет, вот то и есть поганенько. Еще хуже было то, что ни пол-серебряного не нашлось во всей хате, как бы он не сувался по углам и нычкам. А на последней ходке они хабар накопали знатный — это он помнил. Не мог же он все спустить? Или баба забрала? А-а-а! Верняк. Вместе со своими котомками и его денежкиприхватила, дрянь. Рябой задумался. Голова раскалывалась, как будто кто-то злой и сильный воткнул туда бур и теперь с удовольствием проворачивал его в мозгах у Рябого. Он со стоном схватился за голову. Убей, не мог вспомнить как бабу звали и откуда он ее несколько месяцев назад притащил. Гуляли тогда знатно, тоже крупный куш был. Ну, значится у «Мелетина» в подвале все дело и сладилось. А он на ней жениться хотел, чтоб честь по чести, стало быть, а оно вон как обернулось… Рябой угрюмо оглядел свое логово и поморщился: хоть бы помыла напоследок, что ли. Его потряхивало и морозило, и он с трудом переставляя ноги потащился на улицу — до лавки. — А-а-а, Гаврило — не отвернешь от чарки рыла, — нелюбезно приветствовал его Сидор Косьмич, хозяин ближайшей лавки. Сегодня он сам стоял за прилавком. — Трубы, Косьмич, — пожаловался Рябой. Как человеку пожаловался! Но Сидора в ответ перекосило: — Долги отдай сначала! — А я тебе должен?! — А он мне должен?! Ха! — лавочник хлопнул себе по коленям. — А то нет! — Много? — нерешительно прохрипел Рябой, с трудом размыкая горло. — Семь серебряных с четвертью было, да третьего дня баба твоя взяла еще на два с половиною. А я предупреждал! Я велел передать, что больше не дам! — вскрикнул он и потряс долговой книгой перед лицом Рябого. — Плати старое сначала! — Так до десятки еще четверть, — мрачно заметил Рябой, и тут до него дошло. — А почему так много-то? Какого третьего дня? Она ж убегла, котомок ее нет! — Ну, что убегла — не диво, — спокойно ответил Сидор. — Диво, что задержалась. А я ваших дел не знаю. Ты привел ее и сказал, мол, так и так, Косьмич, моя баба, ей товар отпускай. Я и отпускал. Теперь не буду, коль разладилось у вас! — А где она? Еще приходила? — живо заинтересовался Гаврила. — Она деньги мои взяла, Косьмич! — Говорю, третьего дня была. Больше не видал, — лавочник пожал плечами. — Долг неси, давай! — Косьмич, — взмолился Рябой. — Посмотри на меня, а? Ну как я такой-то? Запиши до десятки. Верну сполна! Здоровье поправлю, бабу найду, деньги заберу у нее… — Тю! — Сидор заржал. — А прихватила она для того, чтоб отдать, что ли? Да, где ты ее найдешь теперь? — Откуда привел, там и должна быть, — мрачно буркнул Гаврила. — Да, будь ты человеком! Я из-за нее не жрамши,ни пимши… — Пил с утра до вечера, проспался — жрать нечего, — хохотнул лавочник. — А баба виновата, а? Виновата? |