Книга Туманы Замка Бро. Трилогия, страница 85 – Юлия Ветрова

Затем лязгнул замок, и Милдрет толкнули вперёд.

Теперь, когда её не удерживали за руки, она смогла сорвать с себя повязку – но толку от этогобыло мало, потому что вокруг было абсолютно темно.

Она не знала, сколько времени прошло. Охранники ушли, оставив её одну в полной тишине. Милдрет была настолько слаба, что не было сил искать выход, как она делала это в прошлый раз – она просто села на землю и сидела так, глядя в пустоту перед собой. В голове то и дело всплывало лицо Грегори – и она улыбалась, глубоко погружаясь в воспоминания о нём.

Милдрет необычайно остро ощутила, что у неё не было сейчас никого. Она не нужна была ни отцу, ни настоятельнице, ни монахам, которые заботились о ней – даже Эллеру, с которым Милдрет сдружилась у Элиотов, было наплевать на неё. И всё-таки, сидя в полной темноте, так хотелось верить, что Грегори, может быть, тоже хотя бы изредка думает о ней.

Когда в темноте раздался звук шагов, и в конце коридора показалось пламя факелов, Милдрет не была уверена, что это не сон.

Прошло с полминуты. Она продолжала сидеть неподвижно.

По другую сторону решётки появились силуэты: один из них принадлежал сэру Генриху собственной персоной, и на секунду Милдрет решила было, что тот явился ещё раз её наказать – всё тело ещё ныло после тех побоев, что она получила наверху.

А потом Милдрет разглядела другой силуэт, и сердце её замерло. Она окончательно убедилась, что это сон, потому что рядом с Генрихом стоял Грегори и нечитаемым, полным ненависти и боли взглядом смотрел на неё.

– Убедился? – спросил сэр Генрих.

Грегори молча кивнул и первым пошёл прочь.

Кавалькада, покидавшая замок, несла новые стяги, невиданные до сих пор – на каждом из них помимо герба дома Вьепон развевался пучок зелёной травы.

Грегори ещё не имел привилегии выбирать себе знамя и иначе никак не мог дать понять недовольной толпе, что это его личный отряд.

Его пропустили свободно – через союзников он уже передал вожакам восстания, что отправляется за тем, что необходимо сейчас более всего.

Ветер овевал лица молодых всадников, никому из которых не было более двадцати пяти лет. Все они знали Грегори так же, как Грегори знал их, хотя в поход под его началом выступали в первый раз. Никто из них не задал вопроса, почему вперёд их поведёт паж. Все до одного были недовольны наместником и рады перспективе изменений.

Грегори, скачущий впереди всех, наслаждался каждой секундой галопа. Наконец-то никто не сдерживал его, и он сам мог принимать решения за всех. Он жалел только об одном – что сейчас его не видит Данстан.

При воспоминании о шотландце Грегори стискивал зубы. Данстан, заключённый в темницу на нижнем ярусе катакомб, выглядел страшно. Даже в темноте можно было разглядеть, как запали его щёки, а кожа, и без того светлая, стала синеватой, почти прозрачной. В первую секунду Грегори подумал было, что видит призрака, а не живого человека – но нет, покрытый грязью и синяками это всё-таки был Данстан.

Мысли о том, что может случиться с Данстаном за те несколько дней, что Грегори не будет в замке, не давали ему покоя.

Сэр Генрих обещал, конечно, что когда Грегори вернётся, Элиот будет жив и здоров, но Грегори не верил ему ни на гран. Дядя мог, к примеру, оставить Данстана без еды или снова избить, а Грегори оставалось лишь стискивать кулаки и надеяться, что всё будет хорошо.