Книга Туманы Замка Бро. Трилогия, страница 78 – Юлия Ветрова

Грегори скрипнул зубами и почувствовал, как медленно, будто закипая, абстрактная злость, адресованная к Генриху нарастает и превращается во вполне конкретную ненависть.

В голове промелькнула мысль, что, если бы Данстан стоял у стены рядом с ним – пожалуй, он и сам согласился бы остаться, наплевал бы на всё за одну только возможность провести этот вечер с ним.

«А впрочем, нет, – тут же одернул себя Грегори, – никогда». Никогда он не показал бы Данстану своего унижения. И от того, что мог видеть униженным его, в жилах Грегори вскипала кровь.

Он подошёл к малому столу и, подхватив с него чей-то глиняный кубок, сделал большой глоток.

– Как это понимать? – спросил Грегори у оказавшегося под боком лесничего и кивком указал туда, где оказался Данстан.

Лесничий недоумённо посмотрел на Грегори, проследил за его взглядом и наконец произнёс:

– А! Это Элиот. Господин собирается показать нам, как проклятый скотт будет лизать ему сапоги.

Грегори с трудом преодолел желание схватить немолодого уже лесничего за шиворот и впечатать лицом в стол.

Залпом осушив кубок, он с глухим стуком опустил его на стол, затем пересёк зал и остановился у самого плеча сэра Генриха, обсуждавшего что-то с дядей Джоном.

– Я не для того тебе его отдал, – сказал он негромко, но так что оба старших родственника мгновенно замолкли, воззрившись на него.

– Что ты себе позволяешь? – сэр Генрих поднял бровь, но Грегори не обратил никакого внимания на этот жест.

– Я не для того тебе его отдал, – упрямо повторил он. – Элиот принадлежит мне. Это мой трофей. Я привёл его тебе лишь потому, что он мог быть полезен семье как заложник, а ты…

Грегори бросил быстрый взгляд в сторону, где стояла на полу на коленях Милдрет, и невольно поймал её взгляд. Они синхронно стиснули зубы и, почувствовав, что ярость достигает предела, за которым он уже не сможет сдерживать себя, Грегори поспешно отвёл взгляд.

– Ты много о себе думаешь, юный Грегори, – заметил тем временем сэр Генрих. – Тынарушил установленный мной порядок, мешаешь мне говорить с твоим дядей, да ещё и смеешь оспаривать мои решения.

– Я пока ещё не начинал, – процедил Грегори, – оспаривать ничего.

Взгляд Генриха стал цепким.

– Это угроза?

Грегори стиснул зубы так, что по щекам заметались желваки. Тизон, безусловно, был прав. Не стоило так легко показывать Генриху своё недовольство – Грегори понял это вдруг необыкновенно хорошо. То, что до сих пор было просто стремлением уколоть друг друга побольнее, теперь перерастало в настоящую войну – и вести её следовало иначе.

– Конечно, нет, – сказал он и глубоко вдохнул. – Мне просто сегодня нехорошо. Могу я уйти к себе?

– Иди, – сэр Генрих наградил его ледяным взглядом. – Мы не слишком много потеряем.

– Благодарю.

Грегори едва заметно стиснул кулак и вышел прочь.

Каждый раз, когда дядя объявлял о том, что приближается пир, Грегори испытывал желание покинуть замок на все три дня, которые длилось празднество – только бы не видеть шотландца, коленопреклоненного, принадлежащего всем.

Каждый раз он обещал себе, что не появится на пиру. Каждый раз бессильно спрашивал самого себя – как могло произойти так, что Данстан склонился перед ними. Перед ними всеми – а не перед ним одним.

Грегори вспоминал те зимние дни, которые они проводили вдвоём.