Книга Жена самурая, страница 96 – Виктория Богачева

Он сжал рукоять катаны. Меньше всего ему хотелось что-то объяснять Наоми — не сейчас, после наполненных мучительным ожиданием дней; после долгих встреч с Фухито и Нарамаро; после с трудомпринятых решений.

Вместо ответа он вытащил из рукава кимоно два длинных сен-бона. При виде них Наоми широко распахнула глаза и тихо ахнула, подняв на Такеши не верящий взгляд.

— Для твоей прически, — сказал он и сам закрепил смертоносное оружие подле милых взгляду шпилек. — На случай, если Кацуо не сможет тебе помочь.

У Наоми задрожали губы, и она отвернулась.

У Такеши не было для нее подходящего утешения.

Я бы оставил тебя в поместье под надежной охраной, как Фухито оставил жену — мог бы сказать он.

Я сделаю так, что сен-боны тебе не понадобятся — мог бы пообещать он.

Все закончится хорошо — мог бы соврать он.

Но Такеши предпочитал молчать. Но его рука крепко сжимала ее ледяную ладонь, и его пальцы поглаживала нежную кожу на тыльной стороне запястья. Он не мог ей ничего пообещать, потому что ненавидел врать и презирал ложь. Но он мог держать ее за руку и согревать озябшие пальцы теплом своего тела. Мог быть рядом с ней столько, сколько будет отмеряно.

Повернув голову, он поцеловал ее в висок. Наоми всхлипнула и судорожно втянула носом воздух, чтобы не разрыдаться.

— Не отходи от меня.

Плавно качнувшись, рикша остановилась, но Минамото мотнул головой в ответ на вопросительный взгляд Наоми.

— Мы подождем Фудзивара и Татибана.

Она кивнула и принялась пристально всматриваться в дорогу, что стелилась по правую сторону от рикши. С самого утра на землю опустился густой туман, и потому сейчас, когда солнце едва прошло зенит, все вокруг заволокла прозрачно-серая дымка. Казалось, что давно наступили сумерки.

Воздух был тяжелым и влажным, и таким густым, что его можно было резать.

Они сидели в неуютном, тяжелом молчании. Пальцы Такеши скользили, любовно поглаживали рукоять катаны, а другой рукой он все еще сжимал ладонь жены. Но в мыслях он пребывал далеко-далеко от этого места. Он не показывал, но Наоми могла догадаться, какая тяжесть поселилась внутри него.

Какой лежал груз.

— Там будет и твоя семья, — сказал Такеши неожиданно. Он будто произнес вслух прерванную мысль.

— Я понимаю.

— Едва ли кто-то из гостей знает, что происходит сейчас. Веди себя так, как вела бы, не расскажи я об отце. И ничего не бойся. Я буду рядом.

Наоми не успела ответить: услышав что-то, Такеши мгновенно подобрался и беззвучно спрыгнулс рикши.

На несколько долгих секунд ей стало страшно. Но потом и до нее донеслись знакомые голоса, и Наоми выдохнула.

Оставшийся до императорского дворца путь она провела в рикше в одиночестве. Когда повозка остановилась во второй раз, слуги помогли ей сойти на выложенную булыжниками землю, и на мгновение у Наоми перехватило дыхание.

Все вокруг утопало в светло-розовых, нежных лепестках. Цветущий сад раскинулся от нее по левую и правую руки, и ее взора не хватало, чтобы окинуть его целиком.

Пораженно замерев, она смотрела на распустившиеся вишни и вслушивалась в шелест их тонких ветвей. Ветер доносил до нее их опадающие лепестки, и Наоми поймала один из них на раскрытую ладонь.

— Они так же прекрасны, как и вы, Наоми-сан, — голос подошедшего сзади Нарамаро-сана привел ее в чувства.

Она улыбнулась, действительно смущенная столь редкой похвалой, и поклонилась ему и Фухито-сану.