Книга Жена самурая, страница 91 – Виктория Богачева

Наоми вскинула голову, прислушиваясь к нему впервые с начала этой долгой, затянувшейся ссоры.

— Он просил моего позволения совершить сэппуку, когда я вернулся в поместье и обнаружил, что тебя выкрали.

Такеши до крайности позабавило изумленное выражение лица Наоми. При других обстоятельствах он бы усмехнулся.

— Я и сам имел право его убить. Подобные проступки не прощают. А я лишь велел высечь обоих за непослушание.

Наоми прикрыла глаза, осознавая услышанное.

— Откуда мне это знать, если ты совсем ничего не говоришь мне, не рассказываешь? — горьким, надломленным голосом спросила она.

Минамото шагнул вперед и остановился напротив жены, встретив ее одновременно уставший и гневный взгляд. Скрестив на груди руки и вздернув подбородок, она смотрела на него без какого-либо страха или раскаяния. На бледном, нежном лице вновь краснели ссадины и царапины.

А ведь только совсем недавно до конца зажили предыдущие.

— Зачем тебе вообще что-то об этом знать? — он вскинулбровь.

— Как ты себе это представляешь? — Наоми хмыкнула. — Меня похищают, а потом я молчу и покорно считаю, сколько риса нам нужно на ближайший месяц?

— О таком я могу только мечтать, — Такеши развеселился неожиданно для самого себя.

Жена пропустила его выпад мимо ушей.

— Это просто невозможно представить. Ты хочешь, чтобы я не задавала никаких вопросов и не досаждала тебе своим глупым любопытством. А еще ты хочешь, чтобы я читала свитки и вникала во все тонкости, вела дела твоего поместья и рассталась со своими ошибочными убеждениями о том, как устроен мир — пылко заговорила Наоми, ловя его взгляд.

— Но так не бывает одновременно! Как же ты сам не видишь? Или одно, или другое. Или покорная немая жена, которая не задает лишних вопросов; либо жена, которая такие вопросы задает, но занимается также и всем тем, чем ты хотел бы, чтобы я занималась!

Где-то в глубине души Такеши был по-настоящему впечатлен. Во-первых, Наоми была права сейчас. Быть может, он сам не понимал, чего хочет, или что хочет нечто невозможное. Во-вторых, от обвинений и упреков она перешла к логике. В точности так, как он ее учил. И это оказалось непросто — в первую очередь для него же.

— Хорошо.

Как же трудно далось ему это признание!

— Хорошо, — повторил Такеши, смирив свою гордыню. — В твоих словах есть зерно разума.

Наоми подняла голову и не удержалась от ликующей улыбки. Он признал, что она права. Признал!

Минамото вернулся обратно и сел за низкий стол, жестом пригласив жену разместиться напротив. И вновь испытал неприятный укол, наблюдая, как осторожно она опускается на футон, оберегая спину и лодыжки, по которым пришлись удары хлыста. На ее тонких запястьях на второй день еще пуще расцвели уродливые, багровые полосы от пут, которыми ее связали. Она прятала руки в широких и длинных рукавах кимоно, но порой, вот как сейчас, поднимала ладонь, чтобы смахнуть с лица выбившийся из прически волос, и обнажала свои раны.

— Все, что я сказал — правда. Женщин нашего клана никогда не вмешивали ни в войну, ни в политику, — ему пришлось вскинуть ладонь, потому что Наоми намеревалась горячо протестовать. — И все, что ты сказала — тоже правда. Я уже вмешал тебя в дела клана. Из-за этого тебя пытались сперва отравить и теперь похитить.

Он сложил перед собой руки взамок, поставив на стол локти.